Потом и вовсе поругался с великаном-хозяином-другом! Крабогном
не смог ничего сделать — просто наблюдал со стороны, как кричит и
нападает на Марка Ломоносова, как разочарованно кривится его лицо…
А днём того же дня Крабогному стало совсем худо — внутри него
проснулся голод. Энергии смерти с кладбища уже не хватало, да и
была она уже старой, прогорклой, а мерзкий голос всё время зудел на
краю сознания и подталкивал вперёд.
— Да в этой деревне всё равно живут одни старики, — говорил он,
гипнотизируя Крабогнома. — Им осталось от силы полгода. Скоро и без
твоей помощи подохнут, но тогда энергия будет невкусной. Разве тебе
нравится этот привкус земли?
— Нет, — повторял Крабогном как заведённый, а жители Северных
Гребешков провожали его недоумёнными взглядами. — Я — настоящая
друг! Настоящая! Не причинять боль!
— Убей их! — завопил мерзкий голос, и на Крабогнома обрушился
ментальный удар невероятной силы. Против воли он побежал вперёд —
на старосту, который как раз шёл к нему с корзинкой малины.
Крабогном поднял клешни, чтобы свернуть ему шею, но в последний
момент смог изменить траекторию и врезался в забор. Словно
сломанная марионетка, он прыгал по деревне, круша дома и огороды, —
каждый раз, когда мерзкий голос приказывал ему убивать, Крабогном
разрушал какую-то вещь.
— Тошнотворный монстр, — прошипел голос. — Думаешь, что можешь
меня обмануть? Глупец! Если ты не будешь меня слушаться, если не
убьёшь всех этих людишек, то сдохнешь сам! Неужели ты выберешь
их?!
— Да, — с трудом выдавил Крабогном, и, как только он это
произнёс, из-под земли вырвались толстые угловатые корни и колючие
ветки, они оплели его, заточили в крепкий кокон и вжали в пыльную
дорогу. Крабогном захрипел и потерял сознание.
На первом же автобусе я примчался в Северные Гребешки. Деревня
встретила меня молчанием и разрухой — заборы были повалены, у
многих домов сорвана крыша или снесены одна-две стены. Некоторые
хатки завалились набок, дороги были перегорожены свалившимися
деревьями. Создавалось ощущение, что здесь промчался торнадо.
Только вот я знал, что имя этого урагана — Крабогном. Деревенские
жители по мере сил убирали последствия локальной катастрофы — глаза
у них были на мокром месте. Я заметил, что они как-то растерянно, с
неверием переглядываются, словно задавая друг другу немой вопрос:
“Это правда произошло?!”