– Поймал и запузырил обратно. Настрой у венца был решительным, он тоже не шутил, а сейчас совесть мучает. Захотелось погладить фиалковый камушек, да рук нет. Под взглядом венец замерцал, однако яркости не прибавил. Настращал.
Зеркала из щитов никудышные, хотя рассмотреть себя можно. Камил скривился. В таком виде на людях не покажешься. Одна радость, повтор случится не скоро, если повезёт, разумеется. Как бы то ни было, первый блин вышел комом, причём в не переносном смысле. Взлохмаченные и скрученные винтом в руках кончики были ярким тому доказательством. Жалкое зрелище. Из груди вырвался горестный вздох, теплилась надежда, что жидкость с запястий их выпрямит.
Печальный взгляд скользнул по разбудившему его камню. – Не винись, так было задумано, наверное.
Ведь Лилит обо всём ему рассказала. – «Сказки». – Фыркнул Камил, вспоминая давным-давно пережитое. Они повстречались на серой тропе. Случайность? Теперь он не был уверен…
Ещё мальчишкой повадился уходить в междумирье, часами гуляя по зыбким тропам, искал там живые картинки. Они появлялись ниоткуда и вдруг, иногда встав на пути преградой, но чаще странные окна открывались под ногами. Тогда он ложился на тропу и, прижимаясь лбом к прозрачной поверхности, смотрел. Лилит рассказала, что чудные картинки это Миры. Настоящие. Не нужно ждать, когда сами возникнут, а просто захотеть, чтобы явились. Многие годы он наблюдал за чужими жизнями и вопросов, конечно, копилась куча. Он спрашивал, Лилит терпеливо ему отвечала. Казалось, таинственная подруга знала обо всём на свете, может, так и было на самом деле…, никогда не задумывался. Она ему нравилась. Странная сложилась дружба. Ну и что? В отличие от эльфов, среди которых рос, Лилит его приняла. Неприятие зовущих себя первородными день за днём становилось заметней. В конце концов, Эллайя призналась, что его народ сгинул в какой-то войне, остались лишь он да рыжая Ирис, оба найдёныши. Слов приёмной матери было достаточно. Не эльф, не человек – другой. Последний. Большего знать не хотелось. Найдя отдушину блуждая по серым тропам, он постепенно свыкался с новым положением. Лилит тоже была другой, возможно, поэтому к ней тянуло. Она учила его всему, используя вместо безликих нравоучений сказки, а он…, он мог слушать её бесконечно, особенно про ангелов, часами просиживая с разинутым ртом и воображая себя одним из них. Отражения зеркальных щитов глядели под стать настроению тускло.