Второй конёк Хабловски выглядел сколь неожиданно, столь и старомодно: в железной игре Вольдемар не только не гнушался гирями, но даже отдавал им известное предпочтение, чего, кстати, не могли принять и понять имевшие доступ к наилучшему спортивному оборудованию Исполнители.
А третьей, самой большой любовью Вольдемара, вызывавшей всеобщее сочувствие и смех, были старомодные пружинные гантели и вообще пружины.
Завершив последний подход в жиме лёжа, Ольгерт Васильев позволил себе пятиминутный перерыв, дабы хорошенько восстановиться перед следующим упражнением. Он направился к так называемой гриф-машине, на которой тренировал свой чудовищной цепкости хват или, на арго Исполнителей, «гриф», где ему не было равных. Сжатые в кулак пальцы Ольгерта развивали феноменальное усилие в двести восемьдесят килограммов. На пути к такому впечатляющему результату он отправил на свалку не один стандартный кистевой динамометр, и выдающийся рекорд пришлось замерять специально сконструированным по такому случаю в мастерских Технического Отдела ДБ прибором, которому, вероятно, вскоре предстояло последовать за отдавшими Богу пружинные души младшими братьями, учитывая фантастическую настойчивость пользователя. Так случилось, что перерывы Ольгерта и Вольдемара совпали, и приятели не замедлили перекинуться парой-тройкой словечек.
– Как здоровье, бродяга? – окликнул Васильева Вольдемар.
– Ничего, слава Богу, худею. А у тебя каково с этим делом?
– Плохо, начал пухнуть, – отозвался Хабловски в тон приятелю.
– Слушай, а может, благоприобретённые признаки всё-таки передаются по наследству? Представляешь, наши будущие сыновья сразу родились бы Гераклами!
Ольгерт похлопал Вольдемара по ещё не расслабившейся после «помпок» шарообразной дельтовидной мышце.
– Уймись, краса и гордость Дозорной Службы! Был когда-то один такой… биолог. Он о подобных вещах говорил безо всяких там «может». Ну, его на лекции и спросили: «Правда ли, что если у крыс из поколения в поколение отрубать хвосты, то получится в конце концов бесхвостая крыса?» Эсцентричный биолог ответил, что да, примерно так. Тогда въедливый оппонент возьми да и спроси: «Почему же женщины в таком случае всегда рождаются девственницами?»
Вольдемар издал короткий фирменный смешок.
– Я надеюсь когда-нибудь выстругать сына, а не дочку, – поделился он весьма приземлёнными, в восприятии Ольгерта, личными творческими планами. – Но прежде надо жениться, понимаешь?