Все верно — обнесли меня, как сидорову козу ободрали, правда,
было бы что брать, а так в пустую все. Не думаю, что кому-то нужно
белье не первой свежести... ну да хрен их этих грабителей поймешь.
Однако в чем я был уверен, так это в том, что такие вот кражи не
происходят без наводки, если не нарики работали. Но тут не похоже
на наркоманов, чувствуется уверенная рука.
Паспорт!
Блин, я же все документы в хате оставил! В одном из выдвижных
ящиков тумбочки. Я было бросился к ней, но в этот момент услышал
шорох за дверью. Замер, прислушался, в глазок выглянул — никого.
Однако звук повторился, кто-то прямо сейчас копошился за
дверью.
Я пересохшие губы облизал, еще раз в глазок посмотрел и по
отбрасываемой от лампы тени уловил едва заметное движение. Ага, по
ходу, меня какой-то товарищ упоротый в коридоре пас. Не знаю, как у
грабителя получилось так спрятаться, чтобы дверь не открывать... но
тут явно было что-то нечистое. Я прутик из руки в руку переложил,
вытащил ключ и в замок вставил, закусив губу — старался не шуметь и
не спугнуть бедолагу. Ключ ме-е-едленно провернул, отворяя дверь и
следом в коридор выскочил, размахивая металлическом прутом, как
нагайкой. Вот тут-то меня и ждал неприятный сюрприз.
— Мочи гада!
— А-а-а!
Сразу с трех сторон с воплями на меня накинулись три тела,
вооруженные кто чем. Я блокировал первый удар, нанесенный бутылкой,
выбросив перед собой прут. Стекло разбилось, на пол, на стены и на
меня брызнула вонючая жижа — паленая водка. Владимир Степаныч как
нутром чуял, показав буквально сегодня, как с такими падлами,
которые толпой прессуют, себя вести. Я выбросил ровно три удара —
по яйцам, в коленную чашечку и в горло. Оказался гораздо быстрее
своих противников, поэтому на пол коридора тут же завалились три
тела. Справиться с ними, на мое удивление, удалось довольно легко.
И скоро я понял почему...
— Макс? — я опустил прут, изумляясь.
Ни фига себе, как закрутилось лихо. Три тела, лежащие на полу
коридора, оказались хорошо знакомыми мне бухариками, которых я
совсем недавно из хаты выселил. Макс, которому я по яйцам съездил,
согнулся в три погибели, рот раззявил, как рыба, на берег
выброшенная, глаза таращил и всё ловил воздух беззубым ртом. Два
его кореша тоже временно вышли из строя — один за ногу держался, по
полу катаясь с воем, второй кашлял сухо, за кадык держась.