Каждое утро ровно в семь часов на улице раздавался крик
Петушка-Золотого гребешка, который было слышно отовсюду. Лика
пробовала закрывать на ночь окно, но добилась лишь того, что они
промучились всю ночь в духоте, а утром ровно в семь подскочили на
своих кроватях от звонкого кукареканья. Летом на фоне новизны
впечатлений от пребывания в волшебной школе вставалось легче.
Сейчас учеба превратилась в рутину, и отдирать себя от постели
приходилось с трудом. Учебный процесс тоже перестал радовать
довольно быстро: некоторые занятия оказались весьма скучными, а
некоторые — довольно сложными. И все это сопровождалось кучей
домашки и строгим, действительно строгим, распорядком дня.
В десять вечера свет выключался. Весь. Полностью. К счастью, под
их окнами горел фонарь, рассеивавший тьму, но все равно первые
вечера им было неуютно. Хотелось по привычке, как летом, поболтать
с мальчишками, однако в течение учебного года девочки и мальчики
жили в разных крыльях здания, и перемещаться между ними после
отбоя, разумеется, было запрещено. За нарушение грозили
отчислением, и вроде как бывали даже реальные случаи. Впрочем,
насколько эти слухи соответствовали действительности, Ева не знала,
потому что общалась преимущественно со своими друзьями.
Так вышло, что и в новой школе класс разбился на группки по
интересам. Девочки в их классе не то чтобы не принимали Лику и Еву
в свою компанию, но общались весьма прохладно. У Насти как-то на
перемене проскользнула фраза: «Ев, ты-то нормальная, но с Видовой
общаться лишний раз никакого желания не возникает».
Ева окинула тогда взглядом хмурую Лику, читавшую параграф по
физике, и, в общем-то, не могла не согласиться. С Ликой было
сложно. Та огрызалась, порой злилась на ровном месте, и у нее было
довольно язвительное чувство юмора, но, если бы Еве прямо сейчас
предложили перестать общаться с Ликой, чтобы быть принятой в
компанию к девчонкам, она бы без раздумий отказалась. Потому что…
это же Лика — человек, который не бросил никого из них в Тридевятом
царстве. Она могла сколько угодно злиться, но в сложной ситуации
сделала все, чтобы их спасти.
Хотя, по правде сказать, Лика в последнее время действительно
раздражалась больше обычного. Как и Жаров, который почти не общался
с Евой, но при этом мог молча отвести ветки с ее пути, если они все
вместе гуляли в лесу, или забрать у нее рюкзак с учебниками, как
будто там была невесть какая тяжелая ноша. По отношению к Лике он,
кстати, тоже все это проделывал, с той лишь разницей, что с Ликой
он разговаривал, а с Евой почти нет. И ее это злило. До такой
степени, что однажды, застав Валерку сидящим в одиночестве в
библиотеке, Ева сердито у него поинтересовалась, есть ли у
мальчиков мозги или они отмирают по достижении четырнадцати
лет.