— Скажи, а ты чувствуешь себя здесь
так же, как было… до того, как мы побывали там?
Ева прислушалась к себе.
— Вроде да.
— А как тебе само волшебство?
— Оно дается немного легче, —
призналась Ева.
Хотя по факту только однажды
переместила из комнаты пенал, который утром забыла положить в
рюкзак. Но то, что на ее парте материализовался именно ее пенал и
именно в том месте, в котором она хотела его увидеть, впечатлило. И
отдельно впечатлило то, что окна и в комнате, и в классе оставались
закрытыми. То есть она переместила пенал сквозь пространство.
Раньше она и подумать о таком не могла.
— Только легче? И все?
— Ты что хочешь сказать? — напрямую
спросила она Женьку.
Жаров откинул волосы с глаз и,
нахмурившись, пробормотал:
— Мне после возращения из… ну, ты
поняла… как-то неспокойно, что ли, — он пожевал губу и тряхнул
головой, словно отгоняя наваждение.
— Слушай, мне тоже неспокойно, но я
думаю, это потому, что у нас новая школа, новые требования. Уроков
опять-таки куча. Меня еще мама не хотела сюда отпускать.
— Почему?
— Она ненавидит волшебство. Причем не
как Лика. Лика больше говорит, мне кажется, чем на самом деле не
любит. А моя мама прямо отрицает все, что с ним связано. А она же
училась в РАВ и даже немного работала с артефактами, вроде в
какие-то экспедиции ездила, а потом, как она сказала,
разочаровалась в волшебстве и больше слышать о нем ничего не
хочет.
— Странная история, — прищурился
Жаров.
— Не знаю, — Ева пожала плечами. — По
мне так обычная. Много кто разочаровался. Даже Кощей вон говорил:
зачем поднимать колдовством одного человека, если самолет может
поднять сотни с меньшим усилием?
Жаров некоторое время смотрел мимо
Евы, а потом пробормотал:
— Мне не дает покоя фраза о том, что
он забирает отсюда волшебство. И еще я понимаю, что не все
артефакты мог спереть Никита. Я спрашивал у дяди: пять лет назад,
когда при пожаре была утеряна, как они выражаются, оригинальная
шапка-невидимка, Никита уже учился в РАВ и ассистировал в
лаборатории. Но ты же понимаешь, что он физически не мог забрать
артефакты из других уголков мира? Ну, я просто плохо представляю
себе его грабящим музей в Эдинбурге.
— А я очень даже хорошо представляю,
— возразила Ева. — Приходит такой мальчик-одуванчик с милой
улыбочкой, все от него в восторге, а потом, — хоба! — минус
плащ-невидимка. Или что там пропало?