— Ты вот вообще неправильный пацан, Борзый. Твою Серебрянскую Арс отчебурахал, но ты все равно побывал в ней после него. И нос не воротил. Ну и какая разница между ней и той Юлькой?
— Я бухой в доску был, — напоминаю ему.
Из-за Серебрянской-то и пришлось свалить с прежней хаты. Она бы мне там покоя не дала. С моим кузеном кувыркалась у меня за спиной, а потом на коленях ползала, прощение вымаливала, шалава. Еще и меня виноватым выставила. Будто в отместку за мою измену к Арсу на поршень запрыгнула. Только я один раз на стороне оторвался, а она три месяца Арсу отсасывала.
— Ты всегда бухой телок клеишь. Напомнить тебе твою днюху? — похихикивает друг. — Сережку-то ту так и хранишь, что тебе та золушка оставила? — а теперь откровенно ржет, зараза. — Или Серебрянская на нее порчу наслала?
— Диман, тебе зубы мешают, что ли? — фыркаю гневно. Кулак так и чешется втащить ему.
В этот момент моя машина орет клаксоном. Очень надеюсь, что Колобок не ногой до руля дотянулась.
— Кому-то невтерпеж. — Рыжий кивает на тачилу. — Бывай тогда.
Пожав ему руку, возвращаюсь за руль.
— У тебя кислородное голодание, или ты по жизни такая тугая?! — рявкаю на Колобка.
— Вообще-то я беременна! В машине душно. Ты даже кондер не включил!
Не веря, что это происходит со мной, завожу машину и включаю кондиционер.
— Сочувствую твоему Виталику. Из него вышел бы хороший отец, если бы матерью была не ты!
— Он к моему ребенку, слава богу, никакого отношения не имеет! — вдруг выдает Колобок и, прикусив губу, морщится.
На эмоциях спалилась. Теперь сидит молится, чтобы я оказался глухим. Но когда открывает глаза, видит, что пялюсь на нее, повернувшись через плечо. Растягиваю губы, скалясь в бесовской улыбке, и смакую каждое слово:
— Вот так сюрприз…
8. Глава 7. Стефа
Демьяну только дай повод сострить. От души на издевках оторвется.
— Жжешь, Колобок, — щерится он. — Так у тебя Габриэлла Космонавтовна?
У меня настолько широко распахиваются глаза, что больно становится. Мало того, что меня задевает его наглость, с которой он полистал мой справочник и узнал, на каком имени я остановилась, так еще и бесит его уверенность в отсутствии отца у моей девочки.
— Она еще не Габи. Это раз! И второе — с чего ты взял, что она безотцовщина? — Сощуриваюсь, а у самой щеки пылают — и от гнева, и от стыда. Хорошо, что в полумраке салона этого не видно.