– Возможно, вы хотите что-то более существенное, чем мороженое? –
спрашивает Теодор, вопросительно глядя на меня своими сияющими глазами за
тонкой оправой шикарных очков.
– Нет, благодарю, – отвечаю, осматривая уютное кафе и дожидаясь меню,
которое приносят нам, кстати говоря, буквально сразу.
– Сливочное с миндальной стружкой, три шарика, – заказывает Теодор,
даже не глядя на ассортимент.
– Это самое вкусное? – спрашиваю у него.
Брюнет удивленно приподнимает бровь, пару секунд молчит, словно что-то
обдумывая, а потом говорит:
– Возможно. Не знаю. С детства ем только его.
О! У нас тут закостенелый консерватор? Человек привычки, так сказать. Ох
уж эта кома, неудивительно, что мне встретился подобный мужской типаж, я же
таких обожаю, и мой мозг, спонсор и организатор данного сна, в курсе.
– Тогда мне, – говорю официанту, – шоколадное с вишневым сиропом,
сливочное с кокосовой стружкой, ванильное с соленой карамелью, – дальше я
останавливаюсь, потому что идут названия какие-то странные и совершенно мне не
знакомые. – А вообще, знаете, несите всех сортов по одному шарику и все сиропы.
Радостно улыбаюсь, закрывая меню и видя, как брови Теодора грозят
уползти куда-то на затылок. Ой, надеюсь, у него хватит денег на угощение?
Впрочем, нестрашно, если что – поубираю тут в кафе, посуду помою, не помру, не
принцесса. Тем более у меня уже такое бывало. Помню, мы с Ларой, моей лучшей
подругой, поехали на отдых. Тоже вот так уселись в кафе, нагребли всего, а цены
не глянули. Вернее, Лара, конечно, посмотрела, но меня уже было не остановить.
Ну и что? Договорилась с администратором, чтобы не вызывал милицию, взамен
побыла посудомойкой и уборщицей в тот день. Лара психовала, ей пришлось
работать официанткой и терпеть приставания подвыпивших клиентов. Зато чаевые неплохие
заработала, причем в таком размере, что мы еще дважды были в том кафе, а
администратор встречал нас, как лучших друзей.
– Вы столько съедите? – интересуется Теодор, вырвав меня из
воспоминаний.
– О! Я съем и больше. Это мое любимое лакомство, – сообщаю доверительно.
– Да, я уже понял, – следует ответ, а за ним легкая улыбка, от которой
у меня начинают зудеть кончики пальцев, те самые, что не так давно имели
удовольствие ощутить мягкость мужских губ, когда призывали к молчанию.