Он мне рассказал, как его в офицерской форме поймали на улице:
– Я был у знакомых. Мой полк стоял в городе, и я был уверен, что полк до утра никуда не пойдет. У знакомых заночевал. На рассвете шестого марта слышу стрельбу. Бегу в полк. Смотрю – по улицам уже разъезды красных. Я оторопел. Только хотел шмыгнуть во двор, окликает меня разъезд: «Эй, товарищ офицер, снимите погончики! Поносили и будет. Пора и честь знать!» – и поскакали дальше по улице.
И от многих я слышал, что офицеров на улице не убивали, не оскорбляли. Предлагали снять погоны, сдать оружие. У одного генерала какой-то жлобинец хотел снять с плеч шинель на красной подкладке. Генерал растерянно стал снимать с себя шинель, творя молитву, чтобы только этим окончилась неприятная история. Эту сцену заметил другой разъезд, отобрал у любителя генеральских шинелей лошадь и повел его к самому Жлобе на расправу. Шинель вернулась к генералу. Говорили, Жлоба собственноручно расстрелял нескольких своих всадников за грабежи. У Жлобы был приказ, в котором он писал, что Красная армия – это не Красная гвардия, позволявшая себе необузданный разгул и произвол. Красная армия – носительница чес ти Советской Республики, и всякий красноармеец, позволивший себе совершить деяние, несовместимое с достоинством защитника республики, найдет в нем, Жлобе, беспощадного судью.
Потихоньку добирался я до здания Особого отдела 9-й Кубанской армии, останавливаясь на всех углах, чтобы отдохнуть и почитать приказы, объявления, декреты и плакаты, которые в изобилии развешивались на заборах. Вообще писалось в Екатеринодаре неимоверное множество всяких бумаг. Прошел месяц с небольшим, как появились на Кубани красные власти, а номера всяких декретов и объявлений доходили до четырехзначных чисел.
Проходя мимо церкви, я увидел на церковном заборе несколько цветных плакатов и объявлений. Подошел почитать, о чем пишут и что за плакаты. Объявления гласили, что, согласно декрету Совета народных комиссаров, церковь отделена от государства. Церковная служба, как и религия – это частное дело. Обряды не запрещены рес публикой, но некоторые церковные обряды без санкции красных учреждений не допускаются. Так, например, крестные ходы могут устраиваться только с разрешения начальства, как равно и похороны. А рядом висят плакаты с разоблачением чудесных мощей целого ряда святых. Приведены фотографические снимки «вскрытия». На заборе же громадными буквами плакатная надпись: «Кто срывает эти объявления, тот – контрреволюционер! Смерть контрреволюционерам!»