— Но я совершенно его не знаю.
— Ляля, ты должна и не спорь. Поедешь в Москву. И заставишь этого гада, дышать над тобой. А дальше мы быстро его на место поставим, — зачитывал инструкции, слегка нервничала.
— Но мне страшно.
— Слушай, глупая доченька. Хватит перечить отцу. Сказал обязана влиться к нему в доверие, — приказал, тогда по чистой случайности взглянула на фотографию брата отца. Такой красивый, с широкими плечами. Иногда дух захватывало.
Наше время...
И стоило оказаться в той многоэтажке, ноги приросли к полу. Уже совершенно не дышала. Напоминал тирана, готового загрызть. Я просто не представляла с чего начать разговор. Но постоянно хотелось находиться с ним рядом, вдыхать тот приятный аромат одеколона. А когда он встречается с девицами легкого поведения, сердце странно колотится в груди. Уже час ночи, а я все ковыряюсь с картошкой. Кошмар, глаза уже слипаются. И вдруг он произвольно заходит на кухню, опять засмотрелась, что случайно порезалась.
— Растяпа. Аккуратнее нельзя, — взял Влад мою порезанную ладонь и начал обрабатывать, будто вся боль стихла, и внизу живота появлялось странное тепло.
— Мне не больно.
— Врунья. Завязывай надрывать спину. А то еще поранишься.
— Волнуетесь за меня?
— Нет! И не вздумай ко мне привязываться. Но сегодня огорчила, хрупкая малолетка! — касался ватой, а я всё его рассматривала. Даже хорошо, что рука порезана. Столько заботы от него, пусть не останавливается. Мне так хорошо, словно опьянела.— Ты голодная?
— Что?
— Дурочка, давай есть твой суп! — был слишком любезным, у меня пропадает дар речи, рядом с ним.
— Я его не готовила...
— И чем нам питаться?
— Мне не нужна еда, когда вы рядом,— высказалась вслух, и он странно поглядел.
— Заболела? Что за чепуху несешь?
— Имела ввиду. Можно съесть бутерброды или сварить картошку. Я мигом.
— Сиди, сам сделаю. А то вдруг, мадемуазель в серой шапочке, опять поранитесь. Ох, бестолковая, — ругал, а я всё любовалась им. Мысленно отмечая, что он еще более красивый. Нащупала пульс он странно колотится, совсем обезумела. После ужина, занялась посудой, а он расстелил кровать, а мне разложил диван. Улеглась, на подушку, но одеяло не спасало, наверное, слишком продрогла.
— Спокойной ночи! — сказала, слегка озябшей.
— Чего стучишь зубами?
— Холодно...
— Вредное создание, одни проблемы с тобой. Давай разотру руки. Учти, ненадолго здесь. Скоро сама будешь справляться, — подсел ближе, и начался мой рай. Воздух словно стал горячим.