- Так что там с моей просьбой? – а
вот другой голос, приглушенный, твердый, был ему не знаком. Хотя,
будь он по ближе, возможно бы и узнал. Слишком тихо говорил
незнакомец.
- А что с просьбой? Все хорошо. Разве
плохо, коли господин желает своего сродственичка проведать?! Дюже
хорошо, - сторож уже стал «сама предупредительность». Бутылка
Столичной водки, стоившей весьма немалых денег, оказала на него
просто магическое действие. – Конечно, проведайте. Только чудные
ботиночки ваши, милости просим, хорошенько ширкануть тряпицей.
Грязь нанесете, мне потом по шапке влети… А ботиночки ваши, и
впрямь, особливые. Подошва чуть ли не с
вершок[1]…
Тут же раздались шаркающие звуки.
Видимо, незнакомец счищал уличную грязь с обуви.
Затем уже послышались его шаги по
коридору – осторожные, даже, кажется, крадущиеся.
- … Совсем запамятовал, господин
хороший. В тринадцатой палате ваш племяш, - приглушенно выкрикнул
сторож в спину незнакомца.
- Знаю, - едва слышно ответил тот,
продолжая идти.
И тут до Рафи доходит, что это за
гость заявился на ночь глядя в больницу.
- Мать-то вашу…, - округлились у него
глаза. – Это же тот урод с рыбьими глазами.
Мгновенно все кусочки мозаики –
необычные английские ботинки с толстой подошвой и длинной
шнуровкой, ровный безэмоциональный голос и его собственная палата
номер тринадцать - сложились в ясную и абсолютно живую картину.
Получается, за ним пришли.
Рафи живо метнулся по туалету. У него
было не больше четырех – пяти минут, пока убийца (а то, что это
именно убийца, не было никаких сомнений) не увидит пустую палату и
не начнет его искать. Естественно, первым делом он наведается
сюда.
Ему срочно нужно было хоть какое-то
оружие. Хоть чертов ёршик! Пробежался от двери до окна и обратно.
Ничего! Совсем ничего! Хоть водопроводную трубу ломай.
- Черт, черт… Не может быть, чтобы
было пусто. Такого просто не может быть.
Еще раз окинул взглядом туалет.
Четыре стены, окно, кран с раковиной и четыре очка – сероватые
керамические дырки. Вряд ли здесь чего-то спрячешь. Разве только не
в…
- Голанка! Б…ь, про печку совсем
забыл! Вот она родимая! Самое то, чтобы что-то заныкать. До зимы
далеко и ее точно не топят…
Присел рядом с чугунной дверцей,
которая была вровень со штукатуркой, оттого и плохо заметна. Дернул
за рукоять и почти по локоть засунул руку в темное зево печи.