- На тему того, что в доме хозяин - я, - потомок гусара тем не
менее хмуро пояснил. - И любые заявления от имени семьи со мной
надо согласовывать! Потому что финансовые политики домов аль-Футаим
и Ржевских друг от друга независимы! Как минимум.
- Фигасе. Это уже мания, - тихо прошипела сбоку в ухо двойняшке
Далия.
Мадина заметила, что близнец подключилась к этому её каналу пару
минут тому, но не думала, что та прям внимательно следит и слушает
- пенсионеры на той стороне стола пили из неё кровь полновесными
глотками и, как говорит кое-кто, в режиме реального времени.
- Не поняла? Что за мания? - Мадина лихорадочно активировала
доступ к правительственному маго-серверу Эмирата и теперь ждала
время сработки. - Чёрт, вшивая секунда, а как долго...
- Перерыв - минута! - аль-Футаим решительно перебила очередного
говорящего. - Разойдись! - В следующую секунду она без затей
вызвала супруга через свой артефакт и заговорила таким тоном,
которого Наджиб-младшая за ней отродясь не помнила.
Потому что его никогда раньше не было.
- Дим, прости. Мы тут за тобой подглядываем и видим, что ты
скромный. Сейчас твоё имя из всех анонсов уберут! - Далия первый
раз в жизни смущалась и извинялась перед кем-то.
- Спасибо, - без паузы проворчал ибн-Иван. - Лучше позже, чем
никогда.
Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии
аль-Футаим.
- Перерыв продлён на четверть часа! - при виде головы Ржевского,
как так и надо заглянувшей в зал Регентского Совета, аль-Футаим
поступила, как и надлежит идеальной восточной жене.
Оставила все дела, чтобы уделить время мужу.
- Поздравляю с самым странным браком в истории, - вид двойняшка
имела весёлый и позитивный, несмотря на хмурую физиономию
супруга.
Когда тот подошёл, она без затей двинула его кулаком в живот; не
сильно, скорее, в качестве демонстрации очень близкой личной
дистанции.
- Дура, - констатировала уже опытная в таких моментах Мадина. -
Святая простота, чё с тебя взять. Он же щ-щас...
Она отлично представляла, что будет дальше. Слава богу, без
свидетелей почти - пенсионеры радостно разбрелись, кто в туалет,
кто за чашкой кофе.
Прикосновение женской руки, даже в такой форме, ожидаемо подняло
единственно возможную и вполне предсказуемую волну в душе потомка
гусара: ибн-Иван просветлел взглядом, задорно поднял бровь,
приосанился и сказал: