В отличие от Вик, выскочившей в
домашнем вечернем платье – хорошо еще, к ужину не успела
переодеться, – Брок был одет тепло: черный спортивного кроя костюм,
теплый свитер и куртка. Он пренебрег только шляпой.
Вик честно сказала:
– Решай сам. Я сейчас отвратительно
зла. – Она продолжила любоваться океаном. Вдруг успокоит.
– Незаметно, – ответил Брок, тоже
устремляя взгляд в океан. – Проблемы из-за меня?
– Нет, Брок.
Странно так общаться с человеком, с
которым сталкивалась всего несколько раз – у библиотеки, в тюрьме и
в катакомбах. Тяжело доверительно говорить с тем, с кем почти не
разговаривала. Безумно теперь всю жизнь зависеть от него. Хотя
более безумны его поступки – он спас несмотря ни на что. Он не
сбежал, когда мог. Он… Офицер и лер, пусть не по происхождению, а
по воспитанию. По собственному выбору.
– Знаешь, иногда полезно кричать –
выпускать страх, гнев или ярость, боль или унижение. Кричать можно
– даже лерам, сильным женщинам, офицерам, магам и всем-всем-всем.
Так уходит чувство отчаяния, которое с головой может поглотить
тебя…
Вик ему не поверила и кричать не
стала, просто пояснила:
– Мне запретили въезд в
Олфинбург.
– Все же из-за меня… – криво
улыбнулся Брок. – Приношу свои искрение извинения.
– Не из-за тебя. Из-за моего
упрямства, – призналась Вики. – Я могу вернуться в Олфинбург при
условии магблокиратора и печати. Только так. И никак иначе. Странно
знать, что домой хода больше нет. – Она замолчала и поджала губы,
недовольная собой – вот кому она это говорит? Тому, кому домой
вернуться невозможно совершенно. У неё выбор хотя бы есть.
Неприемлемый, но выбор. Он не вернется домой никогда.
Если это Брока и задело, то он этого
никак не показал, только тихо рассмеялся:
– Просто ты потенцитовая бомба,
которая противоречит всем правилам мироздания.
Вик прищурилась, бросая на Брока
косой взгляд:
– Вот только не надо! Да, я не
удержала эфир под контролем из-за срыва печати и отравления
потенцитом, но…
Брок посмотрел на неё, меняя
положение – теперь он стоял к Вик боком, все так же опираясь локтем
на стену:
– Я не только об этом. В катакомбах
от тебя мало что зависело – я просил адера Дрейка защитить тебя, но
он…
– Поддался греху гордыни и не
сознался в собственном плохом состоянии. – она не стала сдерживать
грустный смех. Дрейк всегда так серьезен со своими грехами, чаще
всего абсолютно надуманными.