— Тридцать штук всего. — Озвучил количество патронов в магазине.
— Маловато для крупняка.
Красноармеец-тяжелоатлет пожал могучими плечами. — Что есть, то
есть. Пробовал прицельно бить, так не успеваешь пристреляться, как
магазину кирдык приходит. Никак эту планку не настрою.
Действительно, вместо нормального прицела торчала гнутая
рейка-шкала с прорезью. А прицелиться по стволу мешает банка
магазина.
Поразмыслив, к чему можно закрепить круглое основание вертлюга,
сначала подумал о бревне. Нет, в этом случае о прицельной стрельбе
можно будет забыть и в зенит не направить. Надо поднимать повыше, с
удобной площадкой вокруг. Бревно отпадает. Хотя... есть
мыслишка.
Я оглядел позиции. Неглубокий овражек, со старой берёзой в
центре, как нельзя лучше подходил для моей задумки. Всего метров на
сорок ближе к тыловикам от первоначальной точки.
— Отойдём немного назад, товарищ Терентьев, попробуем
пришпандёрить сей агрегат.
Крепёж у пулемёта был самодельным, от основы он выделялся
покраской и некачественным сварочным швом. Четыре отверстия на
фланце, выступающие на пять сантиметров от подшипника, были
просверлены под болты М20. Видимо через них пулемёт крепился к
станине, то есть к броневику.
— Не против топором поработать? Ты высокий, тебе будет
сподручней.
Объяснив напарнику суть моей задумки и получив его одобрение, мы
отправились к обозу за инструментом. У прижимистых мужиков
разжились двухручной пилой, плотницким топором и четырьмя кованными
костылями. Фёдор завалил дерево, оставив метровой высоты пень.
Пилой сделали ровный спил, получив жёсткую площадку. Для
амортизации подложили куски разорванной покрышки и прибили фланец к
пню. Чтобы потом костыли легче было вытаскивать, забивали через
широкие шайбы. Ломиком можно будет поддеть, как гвоздодёром.
Далее, оступив от корней берёзы метра четыре, выкопали
неглубокую трёхметровой длины щель, перекрыв её половинками брёвен.
Сверху накидали тонких веток с вершины и засыпали глинистой
землёй.
Перед ужином, с проверкой, нас посетил ротный.
— Красота. — Оценил наши старания младший лейтенант Ноздряков. —
С утра обязательно займитесь сектором обстрела, не видно же
ничего.
В смысле? Нахрена? И так нормально.
— Товарищ лейтенант, если стрелять метров на двести – пятьсот,
то действительно не видно, а если на два – три километра, то в
самый раз. Мне не привыкать к стрельбе навесом.