Среди прочих целей, высматривал старших офицеров, но, каких либо
командиров, выделявшихся мундирами, не приметил. Поругал себя за
предвзятость и стал марапупить всех тех, кто махал руками больше
других, без разбора.
Солдатики, принёсшие мои патроны, приблизились достаточно, чтобы
представлять для меня опасность и я позволил себе сделать
передышку. Перевернулся на спину и, стараясь не шуметь, снарядил
опустевшие обоймы, а после, с силой растёр побаливающий сустав
правого плеча. Да-а, что ни говори, а в плане отдачи, Маузер будет
помягче Мосинки, от неё бы уже рука отвалилась.
Со вздохом отложил карабин и взялся за СВТ.
Хотел бы сказать, что быстренько прикончил семерых фрицев,
прошедших мимо меня, но это будет неправдой. Способность не
гарантирует сто процентов попаданий, что с успехом было мной
продемонстрированно.
Долговязый солдат с карабином наперевес, вдруг оступился,
подарив свою пулю идущему перед ним. А я уже стрелял во второго, в
третьего... Когда понял, что долговязый, живой и невредимый
повернулся и смотрит на меня через прицел, я, несмотря на холод,
покрылся липким потом. Магазин винтовки пуст. Сейчас. Всё,
конец...
— Не стреляйте, товарищи. Я тоже русский. У меня папа из
Тобольска. Не стреляйте. — Заговорил немец. То есть русский... Нет,
всё таки немец, мой нос не обманешь.
— Бросай карабин. — Скомандовал, прикидывая как бы половчее
достать автомат из под простыни.
Долговязый отбросил оружие в сторону и посмотрел на своих
мёртвых спутников. Почему же он не стрелял? Думает, что я не
один?
— Отойди от них.
Он послушался и, успокоившись, я вытащил MP38, передёрнув
затвор. Ху-у-ух. Так гораздо спокойнее.
В следующие две минуты, узнал, что его зовут Алекс, что он
жаждет перейти на сторону Красной армии и вообще, он патриот
Великой России. Мне это было не очень интересно, к тому же, для
ведения задушевных разговоров сейчас не самое удачное время.
— Слышь, Шурик. Кончай болтовню, бери эту простыню и собирай в
неё оружие и патроны. Увижу, что безобразничаешь — умрёшь патриотом
Великой Германии.
Контролируя неумелую мародёрку Алексом своих комрадов, не
забывал посматривать в сторону колонны. Паника и хаотичная стрельба
в никуда прекратились. Перекрывая стоны раненых, раздавались
приказы офицеров на их лающем языке. Почти всех моих "крестников"
успели перевязать, и теперь, проваливаясь в глубоком снегу, вдоль
дороги бегали санитары, стаскивая инвалидов в компактные кучки,
готовя их к погрузке. Обнаружились повреждения у грузовиков и
солдаты начали освобождать их от груза, намереваясь столкнуть с
дороги.