Судя по
напрягшимся мышцам и вспотевшей спине, Лигачёв собрался броситься
на меня.
Сделал шаг
назад и погрозил ему пальцем.
Тот
расслабился.
— Без
сопровождения не отпущу. — Выставил он ультиматум.
Я
неопределённо пожал плечами, ожидая продолжения.
— Хорошо! —
Шлёпнул по столешнице. — Сделаем!
Он связался
по телефону с дежурным, попросив пригласить к нему сержанта
Цуканова.
Не теряя
времени, положил перед ним последнюю из заготовленных бумажек и в
темпе вальса покинул помещение.
Уходил также,
правда теперь под внимательным взглядом из окна
Лигачёва.
В последней
записке, указывал время и место, где буду ожидать провожатого с
документами. Встреча с гэбэшником была назначена на вечер у
пожарной каланчи.
Покинуть
город требовалось быстро, но в темноте у меня преимущество и нужно
было время подготовиться.
Достав
припрятанные у гаража припасы, прорезал в одном из них отверстие
для ТТ. Крупы в мешочках, соль, заварка, кусковой сахар и шматок
перчёного сала, надёжно держали пистолет в нужном положении.
Теперь, повесив мешки на плечо и сунув руку в прорезь, мог в любой
момент выстрелить.
Ни в коем
разе не собираюсь изображать из себя универсального солдата.
Никакой ненужной партизанщины. Моей целью было выбраться из
предстоящего окружения, стараясь не привлечь к себе внимания, а для
этого надобно хорошо укомплектоваться. Практичная одежда и обувь,
ранец и накидка для леса стояли в моём перечне на первом
месте.
Обворовывать
дома, или лавки в разбомбленном городе не хотелось, по нескольким
причинам. Прежде всего, это опасно – могут попасться злые хозяева,
мародёры, или бдительные служивые. А ещё, это было противным. В
доме, где ночевал, я не забирал последнее, или какие либо ценности,
но даже от этого было противно.
Где лучше
всего разжиться снарягой? Правильно, на складе. Всё едино
разбомбят, или достанется немцам.
Я неспешным
шагом потопал к железнодорожной станции. Где она находится, узнал
ещё двадцать первого. На ментовской машине мимо неё
проезжали.
Предстояло
пройти трудный, смертельно опасный квест, чтобы пересечь линию
заграждения из милиции, разбавленную красноармейцами. Был на грани,
караульный не давал подойти к нему и показать бумагу. Только приход
начальника караула позволил мне подняться с земли, на которую, под
угрозой пустить в расход, меня заставили лечь и запретили
шевелиться.