Ефим, внимательно слушая, вёл конспект монолога, записывая
рассказ круглыми ровными буквами, словно прилежный ученик на
уроке.
Школьная тетрадь на его коленях, как и многое другое отрядное
имущество, была также добыта пацаном, буквально собравшим их
здесь.
— По тем двоим рядовым точно ничего не можешь дополнить?
— Нет. Только познакомились.
Пригладив седые остатки некогда пышной шевелюры, Ефим стал
расспрашивать о пленении и местах по которым их вели. Просил
подробно рассказать о комиссаре Кулешове и прочих командирах, с
которыми лейтенант общался в плену.
Закончив с расспросами, он отпустил Шалдина. Для начала,
отправив его к отрядному каптенармусу. Не дело, когда командир
красной армии выглядит, как оборванец.
С молодыми бойцами получилось куда быстрее. Обыкновенные
красноармейцы, оба из деревень. Служили в одной роте, вместе
сражались, а немцам сдались, когда кончились патроны.
Обвинять их в трусости и добровольной сдаче в плен? Расстрелять?
А кто воевать будет за них?
Осуждать их, или же судить, он не собирался. В лесах сейчас
много таких. Его дело, как комуниста и руководителя, это дать им
оружие и поставить задачу, а дальше он посмотрит, кто из чего
сделан.
***
Пока Мага Дзаитов кормил меня обедом, подслушивал разговоры в
землянке Седого.
Вранья в словах бежавших из плена не было. О чём-то могли
умолчать, но, в том, что они говорили, лжи не почувствовал. Для
полной уверенности, мне надо пройтись в тех местах, где они бывали,
там легко могу "унюхать" все подробности.
Ведь я теперь, как в той передаче – "Сам себе режиссёр", только
мне не нужно брать с собой камеру, чтобы просмотреть интересные
моменты.
Набив пузо партизанским кулешом, отправился на поиски остальных
беглецов, которые, при определённом везении, вполне могли
выжить.
В лесу, вокруг аэродрома, царила нездоровая суета. Хоть и
любопытно, но приближаться не стал. В последние дни, там все
какие-то неприветливые. Охрану увеличили, противопехотных мин
понаставили.
Прижав локтем закреплённый на боку Маузер hsc улыбнулся.
Стибрить наградное оружие прилетевшего из Берлина
оберст‐лейтенанта, пока он принимает вечернюю ванну, показалось
тогда удачной идеей. Но, если мелкие пропажи прочего имущества,
списывались на нерадивость кладовщиков, то эта явилась причиной
построения всего личного состава на взлётке и длительной моральной
экзекуции.