— Почта была? Что хорошего пишут? — Спросил, для поддержания
беседы.
— Да‐а. Всё одно и тоже. Лучше бы мамка написала.
Он замолчал. Это было больной темой для всех, кто родом с
оккупированных территорий.
— Смотри. Николай Кувшинов, полный твой тёзка. — Показывая
открытку присланную родителями, сказал Веня из Пензы.
Ух-ты нах-ты. Лицо, перерисованное художником с фотографии,
могло принадлежать какому нибудь богатырю, но никак не худощавому
подростку. Охренеть, меня уже на почтовых открытках печатают.
— А где такую найти? – Загорелся идеей приобретения.
— Ха‐ха-ха! — Засмеялся Веня. — А что, немного похож! Хорошая
идея. Будешь всем говорить, что ты, это он. Девки сбегуться... эх
молодой ты ещё, завидую. Вся жизнь впереди.
— У нас в колхозе один тракторист остался и один комбайнер. —
Перевёл тему другой Дима, который у окна. — Совсем худо будет. Одни
бабы работать остались. Тимофеевна пишет, налоги повысить хотят.
Чем зимой кормиться?
Младший политрук Крынкин не стерпел, приподнялся на кровати. —
Ты давай не разлагай народ, выдержат твои. Немца погоним всем легче
станет.
— Пётр Мироныч, думаете скоро погоним? — Захотел услышать мнение
современного коммуниста.
— А ты как думал. Однозначно! Пара месяцев, и наши силы стянутся
к фронту. Ты, Николай, просто не видишь всей картины в целом.
Красная армия, это такая громадина, что за один день не соберёшь. —
Встав на проходе, излагал низкорослый Крынкин своё виденье
ситуации, до изумления, напоминая Владимира Вольфовича из
девяностых.
— Как соберём всё в один кулак, так и погоним гадину
фашистскую!
Ясно. Все соберутся, напрягутся и всё будет хокей. А старики,
женщины и дети потерпят пока в тылу, спрячутся за широкую спину
красной армии, голодая и работая на заводах вместо воюющих
мужиков.
Яков Афанасьевич, со своей свитой, уже вышел из хирургического,
направляясь в наше крыло и я счёл нужным предупредить
разбушевавшегося оратора. — Пётр Мироныч, вот зайдёт сейчас
военврач, а вы подштаниках – неудобно получится.
На мои, с завидным постоянством сбывающиеся предсказания, многие
стали обращать внимание. Пётр не был исключением, даром что ярый
материалист, тут же свернул свою агитпрограмму, решив послушаться
моего совета.
— Здравствуйте товарищи. — Вошёл улыбающийся завотделением. —
Как настроение?