.» Оставшиеся в живых
волосы на голове знахаря зашевелились и тут он услышал: «— Что
мне делать дальше?». Прослушав ответ, Плакса, всё также не
открывая глаз направилась обратно в спальню. Изя еле успел юркнуть
под одеяло и вновь притворился спящим. Девушка, как ни в чём не
бывало легла на кровать и продолжила спать тихонько
похрапывая.
А папашу
трясло. Он не понимал в чём дело. Предыдущий блок он снял, в этом
он был абсолютно уверен. Однако сейчас он ещё раз проверил себя.
Повернувшись к Плаксе, он, едва касаясь пальцами её волос вошёл к
ней в сознание. Нет, тот блок, поставленный Титаном, по сути,
разрядился сам, после инцидента в церкви. Остаточных явлений не
было и если не знать, что он был, то и никогда не догадаешься о
самоубийственном приказе знахаря. Но зато он обнаружил другой,
быстрый, поставленный наспех мысленный приказ сообщать о чём-либо
значащим по телефону. Разумеется, номера не было, его Плакса просто
запомнила, а такие вещи практические не вынимались из головы даже с
имплантами Древних. Чтение мыслей по-прежнему оставалось
фантастикой, также, как и память человека. Можно было что-то
вложить и замаскировать под свои воспоминания, но вынуть из памяти
было почти невозможно. Для простоты понимания вся память была
надёжно зашифрована и копание в ней давало только осколки
информации. Но ему и не надо было знать этот злосчастный телефонный
номер, папаша Кац и так знал, что Плакса звонила Титану. Его
приказ, полученный ею при освобождении Титана, был замаскирован
спустя рукава и в принципе легко обнаруживался при следующим
посещении знахаря. Единственное, чего не учёл Титан, так это то,
что Плакса и папаша Кац жили вместе.
И что
теперь делать? Враг в курсе всех наших дел. Невероятно! Титану
стучит подруга Изи Каца! По всем канонам и понятиям разговор с ней
один. Пуля в голову. Как же быть? Рассказать Леснику, так он её
пристрелит не задумываясь. Не рассказать, то она подведёт под
монастырь всю группу. Больше папаша Кац этой ночью не уснул. Только
под утро он забылся кошмарным сном и был очень признателен попугаю,
когда тот стал орать на улице, тем самым выдернув папашу Каца из
лап Чужих зажавших его в туннеле.
— Чужой!
Стой коротышка или я буду стрелять! — Паша устроился на коньке
крыше и истошно орал на всю улицу. На пороге стоял Нибелунг в
сопровождении Пробки и смеялся, показывая на Пашу пальцем. Пробка,
помощник карлика-убийцы чуть не падал от смеха держась за
живот.