Напросился. Как я могу усваивать новый, если он взаимосвязан со
старым? Это не история или литература.
- Виктория Валентиновна, я всегда уверен в том, что говорю.
Хотите о себе узнать? У вас будет двое детей – мальчик и девочка.
Андрей и Таисия. А муж ваш на местном телевиденье будет
работать.
- Предсказатель? – улыбается Вика. – С цыганками тебе пока
соперничать сложно. Они сначала о том, что было говорят.
- Могу и о том, что было, – приходится напрячься. Иногда
получается, иногда нет. Не понимаю, от чего это зависит. – Лето. Вы
стоите на .., что-то типа причала. Нет, просто мостки для рыбалки.
Плачете. Из-за парня, который ушел к подруге. Думаете, прыгнуть или
нет в воду, плавать вы так и не научились.
- Беру свои слова обратно, - Вика уже не улыбается. – О
цыганках. Двойки я тебе ставить не буду. Потому что будешь учить. С
такими способностями тебе это не сложно.
Да уж, вот и договорись с такой! Выхожу из класса и сталкиваюсь
с Костей. По его виду сразу понимаю – предчувствия меня не
обманули.
- Виктор Андреевич?
- Да, Егорка, сыпь по всему лицу пошла. Смотреть страшно, – на
дядю Костю тоже лучше не смотреть.
- Я зайду в учительскую, отпрошусь, - вздыхаю.
- Уже договорился, поехали.
Ехали молча. Что теперь говорить. Также молча заходим в палату.
Пациент лежит с видом умирающего лебедя. Увидев меня, чуть
встрепенулся. Я ожидал, что будет выступать с обвинениями, но не
угадал. Смотрит с надеждой. Вид действительно впечатляющий:
напоминает Франкенштейна. Поднимаю было руку, опускаю назад.
Бесполезно. Но почему-то отлегло. Не чувствую опасности положения,
значит закончится хорошо. Странное ощущение. Как такое может
закончиться хорошо?
- Ну что? Это ведь пройдёт? Правда? – Не дождался, пока я
заговорю, пациент.
- Не уверен. Но мы что-нибудь придумаем, - и сразу выхожу,
оставляя больного размышлять над таким непонятным ответом.
- Отцу звонил? – спрашиваю вышедшего следом Костю.
- Нет еще. Ничего не можешь сделать?
- Нет. Никто не сможет. Другое решение нужно искать. Денег ему
заплатить. Или закопать – рассказывают, что в 90-е годы все
проблемы решали очень просто. Пулю в лобешник и все дела.
Костя достал телефон – звонить отцу. Мне ему сказать нечего,
поднимаюсь на этаж – навестить больную. Ассоль в палате нет. Вообще
никого нет. Опускаюсь вниз – в игровую комнату. Точно, здесь. И не
только она – мест нет свободных. И дети и взрослые. Щелкаю
рубильником, отключая все игрушки.