Взаимодействие такого слова с человеческим сознанием напоминает контакт живых, волею обладающих существ. Такой известный исследователь, как доктор Масару Эмото считает эксперименты Шварца убедительным доказательством того, что слово имеет душу.
Подобные утверждения делались и тысячелетия назад. И даже – во много более решительной форме. Брихадараньяка Упанишада – древний священный текст восточной (то есть индуистской) ветви ведизма – гласит: «Речь – это священная корова. Разум – это теленок Речи». То есть, здесь утверждается, что вначале существовало Слово – и через него лишь начал быть человек.
Такое философское откровение не заключает в себе новое что-либо для христианина. Начало евангелия от Иоанна, как это хорошо известно, такое: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:1–5).
Но возвратимся к результатам, которые получил Шварц. Их можно объяснить, в принципе, и не прибегая к идее об одушевленности слова. Однако тогда надо будет обратиться к другой идее, которая представляет, с точки зрения современной науки, крамолу не намного меньшую. А именно – к идее о переселении душ. Допустим, что в какой-то из прошлых жизней большинство испытуемых Шварца знали язык, на котором были написаны слова. Тогда бы они могли неосознанно воспринять от глубинной памяти (так именуют память о прошлых жизнях) подсказку смысла.
Так что результат Шварца может быть обусловлен:
• одушевленностью слова
• бессмертием души человека и ее способностью последовательно воплощаться на Земле в новых телах, сохраняя при этом неосознанную память о прошлых жизнях
• синергией воздействий первого и второго факторов.
И все же есть и такие эксперименты, которых результат может быть объяснен исключительно действием фактора первого. Или для его объяснения надо будет предполагать что-нибудь уже совсем фантастическое.
Доктор Масару Эмото ставил воду в прозрачной колбе на лист бумаги, на котором были написаны слова добрые или злые. (Заметим, кстати: мы очень естественно и непроизвольно говорим о слове в таких понятиях, как вообще о тварях одушевленных. Едва ли многим из нас пришло бы в голову разделять, например, камни на добрые или злые. Разве только – поэтам.) Воду, «настоянную на словах», замораживали в лед. Затем же тщательным образом изучали микроструктуру этого льда. Что это: хаотически слипшиеся молекулы или гармонично организованные кристаллы?