- Нет, так пафосно назваться могут, наверное, только подростки с
ведрами на голове, да и то вряд ли. Что хотели? – спросил я.
Мозг пожилого человека отказывался что-либо анализировать, не
выдав ни единой версии, зачем кто-то интересуется мной, уже всеми
забытому человеку. В голове крутилось только одно – что делать?
Жизнь прошла… И когда я успел превратиться в человека только и
делающего, что жалеющего себя? Две недели назад, раньше за собой
такого не замечал. Как в один момент вынули стержень.
- Да ничего они не хотели, только спрашивали о Вас – каким
периодом увлекаетесь. Ты, Корней Владимирович, не кручинься. Я-то
помню еще, как ты на ристалище рубился. А помнишь того двуручника –
негра?
- Да нет, он был, как там... - мулат что ли. Отец из Африки,
мать из-под Рязани. Парень все хотел доказать, что он русский.
Хороший был боец, если бы не спесь – кто ж на латника да без щита.
Ладно, Любовь Михайловна я все понял. Сколько еще мне работать? –
спросил я, пока еще преподаватель, но уже скоро забытый
пенсионер.
- На следующей неделе придет новое дарование. Молодым у нас
дорога… Да, найдешь, где подработать! Вон, сколько контор для
несознательных студентов. Курсовые попишешь. Оксана, позовите
Махоненко, что там с подготовкой конференции? – обратилась декан к
секретарше, демонстрируя, что разговор закрыт.
- Как-то неуважительно, Любка-фурия, - тихо пробормотал я уже
бывший преподаватель, бывший рубака, бывший реконструктур, и вообще
– бывший…
- Здравствуйте, Корней Владимирович, - поприветствовал
незнакомый мужчина, как только я вышел из деканата.
- Вы меня караулите? – спросил я не особо приветливо, настроение
было не очень. – Радуйтесь, дождались, вот он я!
- Пожалуй, - да, это Вы. Разрешите отрекомендоваться – Илларион
Михайлович Радкевич, – представился щеголеватого вида мужчина
годами чуть за пятьдесят.
- Вот как? Интересно, — сказал я, на грани приличия, разглядывая
собеседника.
Это был высокий мужчина с карими глазами настолько яркими, что
повеяло неким мистицизмом. Выправка выдавала если не военного, то
аристократическое воспитание. И его имя Илларион – прям батюшка
Михаила Кутузова, за всю свою уже не маленькую жизнь не знал ни
одного «Иллариона». И этот классический костюм троечка – ну, прям,
только с аудиенции английского короля.