Ты глянь на него, прямо целый допрос
устроил! И что мне прикажете отвечать на его вопросы?
Я слегка покрутилась под одеялом,
устраиваясь поудобнее, и напряженно думала... думала...
Понять бы ещё, кто он такой и
насколько с ним можно быть откровенной. Да и в целом, как себя
вести?
Озарения не случилось, и я решила
последовать правилу «Лучшая защита — нападение!». Досчитав до пяти,
тихо спросила:
— А Вы кто?
— И меня Вы тоже не помните,
каисса?
Печальный взгляд мог бы пронзить мое
сердце, если бы я действительно не помнила этого человека.
Но я его просто не знала. И что это
за каисса?
Я отрицательно мотнула головой.
— А почему я Вас не помню?
— Вы не помните не только меня,
Зои...
Вселенская грусть, разливавшаяся в
мужском голосе, мое сердце так и не затронула. Хотя мужик очень
старался. Я даже вдруг почувствовала этот самый запах грусти —
прелой листвы, дурмана простуды, тяжелого дымка от костра и голых
веток в осеннем лесу...
— Расскажете почему?
С усилием потерла виски, избавляясь
от навязанных мыслеароматов.
— Такое бывает, — уклончиво ответил
голубоглазый «доктор», вмиг заинтересовавшись моим лбом. Причём,
стал пялиться так, словно у меня третий глаз открылся, как раз там,
где он должен «открываться» по мнению буддистов. — Не переживайте,
это кратковременный эффект.
— Кратковременный?
— Кратковременный, значит, что через
пару дней Вы всё вспомните. Вам сейчас надо больше отдыхать, Зои!
Вы потеряли много сил.
— Угу.
— А сейчас, будьте добры, дайте мне
Вашу руку.
— Это еще зачем?
Я нахмурилась.
— Не бойтесь, обычная диагностика, —
мужчина тепло улыбнулся, сверкнув при этом белоснежными фаянсовыми
зубами, и я поморщилась. — Пожалуйста!
Последняя фраза прозвучала довольно
резко, от чего возникла мысль послать «доктора» куда подальше,
но... что-то в его голосе заставило подчиниться. Покряхтев не хуже
столетних старух, я нехотя вытащила из-под одеяла правую руку,
чтобы услышать:
— Левую, пожалуйста!
Да что б тебя!
Пришлось предоставлять левую. И не
успела ойкнуть, как руку зажало словно в тисках, а голубоглазый
«врач» принялся совершать с моей ладошкой странные манипуляции:
поводил над ней своей ладонью, больно надавил на какие-то точки,
после чего сразу же помассировал безымянный палец. А потом и вовсе
стал пристально разглядывать тыльную часть моей многострадальной
конечности не хуже заправского хироманта.