… Вдалеке серебристыми чешуйками водяной кольчуги поблёскивала река.
Был виден жёлтый песок косы пролегающей посередине, там ветер редким воздушным гребнем расчёсывал волосы зелёных ивовых ветвей ещё совсем нетронутых осенней позолотой.
Мирослава отыскала номер дома Элен.
Как ни странно, ворота были открыты. Мирослава вошла.
Конечно, нельзя было исключать наличия во дворе собаки…
Мирослава не спешила, но и не медлила. Собаки не было видно. Да и не боялась она собак.
На подъездной аллее стояла «мазда» бледно-голубого цвета.
Мирослава поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка.
Пространство за дверью огласилось медными раскатами гонга.
Через некоторое время дверь распахнулась.
На пороге стоял молодой мужчина в халате, имитирующем восточный орнамент.
Он с недоумением уставился на Мирославу, – вам кого?
– Я хотела бы поговорить с Элен Максимовой, – вежливо произнесла Мирослава.
Она давно усвоила, что доброжелательность открывает почти все двери.
– Элен нет, – грустно ответил мужчина.
– А где она?
– Должно быть, на работе, – тон его голоса окрасился в грязно-коричневые тона недовольства, – моя любезная жёнушка только что примчалась из аэропорта и снова куда-то унеслась пару минут назад.
Мирослава вздохнула.
Мужчина оглядел её с ног до головы.
– Если хотите, то можете подождать её, – смилостивился он, – входите.
– Спасибо, – Мирослава вошла в дом.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Мирослава.
– А я, Юрий Базилевский. Муж Элен.
– Очень приятно, – произнесла Волгина банальную фразу. Что ещё она могла сказать в данном случае?..
– Взаимно, – не отличился он оригинальностью. – Вы подруга Элен?
Мирослава не успела ответить.
– Мама! Мама! – донёсся откуда-то детский заспанный голосок.
– Нет, солнышко, это не мама, – голос Юрия наполнился теплом и грустью.
– А мама?
– Мама скоро придёт.
– Извините, – сказал он Мирославе, – проходите в гостиную и подождите. Я скоро вернусь.
– Да, конечно, – проговорила Мирослава, стараясь вложить в голос, как можно больше тепла и сочувствия.
Когда он исчез за одной из дверей, Мирослава прошла в гостиную и сразу села на мягкий диван с удобной спинкой. Она зевнула и закрыла глаза.
Перед её внутренним взором всплыла радужная оболочка глаз Дона, названная сладким греческим словом «ирис»…
Она меняла оттенки основного цвета в зависимости от освещения и настроения, в котором пребывал Дон…