Я вздохнула, хотела уже потупиться… Но тут Асхан как-то странно
приподнял брови. Будто о чем-то меня спрашивал, уточнял – правильно
ли он меня понял.
Словно намекал – назад пути нет! И я отлично понимала – о чем
это он. По крайней мере, думала, что догадываюсь…
Я едва заметно кивнула, не зная какой еще знак можно подать… А
потом кивнула еще раз: уже более рьяно, почти мотнула головой.
Вроде как: да, да, да! Я дам тебе все, что захочешь! Только
спаси меня от этого урода!
Я передумала! Я готова быть твоей женой, Бессердечный!
Прошу тебя, забери меня отсюда!
Асхан задумчиво потер виски. Казалось – он что-то решает,
пытается в голове прокрутить какие-то варианты, что-то придумать в
срочном порядке.
Минуты срывались словно гильотины возле моей головы. Одна,
другая, третья… Все ближе и ближе…
Присутствующие хранили тишину, лишь изредка перешептывались,
кивая уже на соседние лоты.
Асхан посмотрел на меня исподлобья. Нахмурился… Тряхнул головой,
будто сбрасывал минутное наваждение. Отвернулся и покосился куда-то
в сторону…
Мда… Кажется, я профукала свой шанс.
Прости меня, Даня! Я клянусь! Я сделаю все, чтобы с тобой хорошо
обращались!
Костьми лягу!
Тишину всколыхнул негромкий возглас ведущего-ларвиша.
– Я объявляю лот полноправной и безоговорочной собственностью с
целью донорства ДНК на полтора года и без права перепродажи…
Тигарра (Она же землянка Олеся)
…Я тряхнула головой и огляделась. Казалось – я не на своем
месте. Но где именно оно – это мое место – мозг определять
категорически отказывался. Вокруг разлилась тишина и кромешная
тьма. Было не холодно, но как-то не так… Некомфортно, вот
подходящее слово.
Единственное, о чем вдруг вспомнилось – Данила, мой сын! Я
держала его за руку пока не… Пока не что именно, я не помнила. Зато
хорошо помнила своего мальчика.
Поэтому истошно, хрипло вскрикнула:
– Дани-ила! Дани-ила! Да-ни-ла-а-а!
Первые пару минут беззвучия резанули по нервам хуже
неизвестности, тьмы и безвременья, в которых я словно бы утонула.
Но внезапно послышался голос сына:
– Мамочка! Я тут! Не бойся! Мамочка!
Впереди показался прямоугольник света – видимо, отворилась дверь
– и ко мне подбежал сынишка. Я разглядывала его: беспокойно,
по-матерински. Светлые волосы запутались, взъерошились. Серые глаза
смотрят без страха, скорее с любопытством и задором. Скуластое,
симпатичное лицо с милым курносиком-носиком не напуганное.