- Катя! – я догнала ее в коридоре. – Поздравляю! Тоже пять!
Она ответила не сразу. Смерила меня долгим взглядом и покачала головой.
- С теми бабками, что ему отвалил мой отец, странно что вообще не десять. Слушай, тут такое дело… ну короче, похоже, попала ты, Линка.
- В смысле? – не поняла я, хотя по спине пробежал предательский холодок.
- В прямом. Ну, если субъективно – косвенном, но роли не играет…
- Да не томи, что произошло? Учти, если у тебя в доме что-то пропало… ну ты же меня знаешь, мы дружим уже три года с первого курса, я бы никогда…
- Да расслабься, не пропало. Там везде камеры, и засветись ты – уже бы с полицией объяснялась, а не со мной. Ветал вчера, короче, перебрал немного. Лин, он и пришел в неадеквате, как под химией, ты же видела…
- Не понимаю, почему ты не выгнала его прочь, проспаться. Боишься мамочку нашего имбицила?
Катя проигнорировала мой укол.
- Кто-то расквасил ему нос. После подката. Потом, конечно, все напились и эта боксерша стала посговорчивее, но он сказал матери, что его избила ты. И это видели многие на вечеринке.
- Что? – я не поверила своим ушам. Даже рассмеялась. – Ветала побила девчонка? Он же сам себя опускает таким заявлением! Но вот именно, вы видели все, что он хотел сделать на твоей вечеринке! Свидетели есть, я уверена, они скажут… Кать?
- Лин, - она вырвала руку из моего неосознанного захвата. – Никто не хочет вылететь отсюда. Никто не встанет на твою сторону. Мне жаль, но отец запретил вмешиваться даже мне.
- Ангелина Зарецкая! – услышала я голос секретарши ректората. – Вас срочно желает видеть Анна Михайловна.
Вот и все. Слова застряли у меня в горле. Я ошеломлено смотрела на Катю, но подруга как ни в чем ни бывало пошла прочь. До проигравших, как правило, не опускаются.
И я пошла следом за секретарем. А что мне оставалось делать? Шла, перебирая в голове варианты ответов. Как жаль, что я не успела переварить услышанное и подстраховаться! Ведь снимали на камеру нашу стычку с Виталиком! Там видно, что он не в себе. А требовать отсосать при всех… Понятно, что ректорше плевать на мою тонкую душевную организацию, сынуля всегда прав, но может, огласки побоится?
Я все еще надеялась, что Анна Михална вызвала меня для того, чтобы уговорить молчать об произошедшем. Да ради бога! Я не горю желанием выносить этот сор из Катькиной избы. Буду рада забыть, как страшный сон. Пусть только ее сын держится от меня подальше.