— А у него ебальник не треснет?
— Ты чё жаба! Я ж по делу еду! Хуй с ним, сменяю на кофе, чтоб ты на говно не изошла.
Лена некоторое время пристально смотрела на Мутного, затем подняла крохотный колокольчик, который издал приятный, мелодичный звон.
— Да, Елена Викторовна, — тут же оживилась рабыня за её спиной.
— Ку́хоря позови, — девушка даже не удостоила прислугу взглядом.
Мутный, глядя на всё это, прыснул от смеха и обдал Лену брызгами кофе, глоток которого как раз сделал в тот момент.
— Ну ты пиздец! — подскочила та. — Чистый халат, блядь...
— Ой, да угомонись ты на хуй! — отмахнулся тот. — Совсем уже ёбнулась, со всей этой хуйнёй.
— Ну не все же должны жить, как скотина.
— Заебасто я живу. Вообще в хуй не дую.
— Вызывали, Елена Викторова? — у веранды появился старший надзиратель Ку́хорь.
Данная кличка, появилась у него не просто так, и на этот раз фамилия здесь совершенно ни при чём. Просто он очень любил разделывать провинившихся кухонным ножом. Делал это мастерски, нарезая человека на тонкое филе, пока тот ещё был жив. Рабы боялись его похлеще мутантов. Ну а он, в свою очередь, смог наладить в стойлах железный порядок.
— Собери телят и этого к ним проводи, — всё ещё пребывая в вальяжном образе, распорядилась Лена.
— Слушаюсь, — коротко поклонился тот и бросил вопросительный взгляд на Мутного.
— Спасибо тебе, добрая фея, — Мутный поднялся с кресла и, кривляясь, отбил хозяйке низкий поклон до земли.
— Одного, понял?! — строго наказала в спину та. — Кухорь, проследи.
— Хорошо, — снова коротко кивнул.
Вместе с Мутным они направились к задней части посёлка, где были организованы теплицы и стойла. Так называли жилища для рабов, впрочем, они и напоминали именно стойла.
— Как ты только терпишь всю эту хуету! Устроила, блядь, цирк с конями! Выёбывается ещё сидит... — наркоман бросил косой взгляд назад в сторону веранды.
— Да нормально, — флегматично пожал плечами Кухорь. — Бабки платят, делать особо ни хуя не нужно. А это... — он беззаботно отмахнулся, — можно и потерпеть, не так уж и напряжно.
— Ну я хуй знает, — ухмыльнулся Мутный. — Мне и пяти минут хватает, чтобы бесить начало.
— Дело привычки.