— Ты никак по жизни поднялся? — удивлённо приподнял брови тот, когда на прилавке появился кусок сушёного сердца. — Откуда дровишки? Кстати, это точно то, что я думаю? А то ходят иногда умельцы со свиными или говяжьими.
— Блин, Митюгин, я тебя хоть раз кинул?
— Ладно, не бзди, — ухмыльнулся тот. — Но ты сам понимаешь, проверить его я обязан.
— Да сколько угодно, — пожал я плечами, всем своим видом выражая уверенность.
На самом деле внутри всё сжалось, ведь я понятия не имею, правильно ли Света его высушила? Если в технологии была хоть какая-то ошибка, всё, его смело можно швырять за борт, да и самому туда прыгать.
Митюгин отщипнул пинцетом крохотный кусочек, затем раздавил его при помощи бензиновой зажигалки. После чего вытянул из ящика скальпель и тут же полоснул себя по руке между большим и указательным пальцами. Как только появилась кровь, он аккуратно собрал пылинки со стола и присыпал рану.
— Жжётся, — улыбнулся он и, спустя несколько секунд, стёр салфеткой кровавый потёк, рассматривая чистую, розовую кожу на месте пореза. — Шестьдесят граммов дам за него.
— А ты не прихуел часом?! — удивился я от такой наглости. — Да в городе за него смело можно сто пятьдесят просить!
— Ну, езжай в город, чё... — пожал плечами тот.
— Да не наглей, Димон, мы же с тобой не первый день знакомы, — пустился в торги я. — Ты же завтра его за две сотни какому-нибудь охотнику впаришь. Сотка.
— Это когда ты в последний раз у меня охотника видел, а?! С такими запросами, как у тебя, я с голым задом останусь. Восемьдесят и точка.
— Да ты с меня за ужин сейчас грамм десять сдерёшь, давай хоть девяносто.
— Восемьдесят и пожрать бесплатно. И это последнее слово, Морзе, у меня здесь не так круто дела идут, как у вас за стенами.
— Ладно, хрен с тобой, — скривив рожу, согласился я. — Курево есть?
— Шесть грамм за пачку, давать?
— Да ты вообще, что ли?! Откуда такие расценки у тебя?! Махорки сыпани на пятак.
— Газету надо? — спросил он и, увидев мои сомнения, добавил: — Бесплатно.
— А, да, давай, пригодится.
— Держи, — Митюгин выложил на небольшой подоконник серебряные прутки, с десятью насечками по одному грамму на каждом, и целлофановый пакет с табаком, который предварительно взвесил.