Почему мне в голову пришла идея спрятаться в трупах товарищей – я вряд ли смогу ответить. Просто на тот момент она показалась наиболее здравой. А потому я бросил рюкзак в окоп, часть которого всё же продолжала существовать, рацию оставил возле дороги, а сам залез под одно тело и с большим трудом накрылся вторым. На всякий случай взял с собой пистолет, рукоять которого я сейчас и сжимал, до побелевших пальцев. Успокоиться не получалось, а когда появилась машина, нервное напряжение поглотило меня окончательно.
Обыкновенный УАЗ с чёрными номерами, медленно полз по асфальту, а рядом с ним шли два вооружённых человека. Одеты по полной выкладке, броники, каски, всё как положено, головами крутят на триста шестьдесят. Оно и понятно, меня высматривают.
— Да нет его здесь, съебался поди давно! — крикнул в приоткрытое окно один из них.
С моей позиции было прекрасно слышно каждое слово, однако ответ начальства я не разобрал.
— Есть продолжать поиск! — несколько раздражённо ответил боец.
— Нашёл, — внезапно добавил второй, и моё сердце ушло в пятки.
— Тьфу ты, ёб твою мать! — выругался первый, когда напарник продемонстрировал ему рацию. — Тащ майор, я же говорил что нет его здесь, вон, даже рацию скинул, видимо, догадался.
— Догадался он, — из Уаза выбрался ещё один человек, судя по всему, командир операции. — А если он на наших выйдет, вы хоть представляете, что может случиться? Мы Татарина едва успели заткнуть! Нельзя рисковать, ищите.
— Николай Саныч, да ладно, чё будет-то? Ему же на любом блокпосту сразу ласты завернут, да и вряд ли он с ранением до заката далеко свалить успеет, а нам ещё назад пилить, — продолжил канючить первый.
— Калинин, мать твою, ты ничего не попутал?! — строго рявкнул майор. — Я сказал, продолжаем поиски, пара часов у нас есть.
— Есть продолжать поиски, — снова нехотя вернул ему ответ тот.
Дверь за майором закрылась, и машина плавно поползла вдоль дороги, и оба бойца продолжили осматривать территорию. А я лежал под телами и с большим трудом пытался понять, почему вдруг они решили меня убрать? Само собой, ответ лежит на поверхности, вот только мне он казался слишком циничным, даже бесчеловечным, что ли.
Сведения о том, что из пяти тысяч человек за одну ночь остался лишь один выживший, боевого духа в рядах защитников не прибавит. И чтобы не бороться со следствием этой информации, в том числе с дезертирством, проще убрать причину. Скорее всего, Рустама приговорили на месте, дабы не сеял панику, а я значит, на очереди. И вот не лень было столько тащиться…