– Иногда вы меня пугаете, святой отец, – сказал Хайрам.
– Такова моя работа, – сказал Питер и улыбнулся.
Хайрам немного помолчал и спросил:
– А то, что он пытался навести на нас эльфов? Вы и за это его простили?
– Думаю, он не пытался, а уже навел, – сказал Питер. – Такое существо, если что задумает – почти наверняка выполнит. Не тревожься, Хайрам, эльфы нам не страшны. Мне даже нравится, что придется с ними встретиться, я давно мечтал пострелять из бластера.
– Но он хотел убить нас руками эльфов! – воскликнул Хайрам. – Такие вещи нельзя прощать!
– Прощать можно все, – возразил Питер. – «Нельзя прощать» – слова слабого, сильному духом можно все. Я прощаю Серого Суслика, я не собираюсь ни мстить ему, ни наказывать. Знаешь почему?
– Почему? – спросил Хайрам.
– Потому что, будь я не высокорожденным дьяконом, а презираемым и гонимым полукровкой, я поступил бы точь – в-точь, как он.
Хайрам вздрогнул, его глаза осветились ужасом.
– Вы иногда такое говорите, святой отец, – пробормотал он. – Представить себя гонимым полукровкой…
– Не бойся думать о страшном, Хайрам, – посоветовал Питер. – Отринь запреты в собственных мыслях, и ты освободишь свой разум. Истинной силой духа наделяется только свободный разум, об этом не принято говорить, но это так. Подумай над моими словами, Хайрам.
– Я подумаю, святой отец, – сказал Хайрам, склонив голову. – Благодарю ваше преосвященство за полезную лекцию.
– Благодарность принимается, – улыбнулся Питер. – Изыди, благословенный. Хотя нет, погоди, вместе пойдем. Наш полукровка возвращается вместе с орчонком. Не соврал, засранец.
– Два Воробья, выходи! – крикнул Серый Суслик.
Два Воробья не знал, что ему делать. Вчера учитель ясно говорил, что мальчик не должен выходить из укрытия, что бы ни случилось. Но входит ли в это «что бы ни» то, что сам учитель лично отменяет собственный приказ? У воинов предыдущий приказ отменяется последующим, но Два Воробья не воин, а разведчик. Распространяются ли правила воинов на разведчиков? Два Воробья размышлял, а учитель продолжал кричать:
– Выходи, жабоголовый трус! Ты прячешься в этих кустах, я знаю!
Два Воробья принял решение. Свистнул особым образом, подзывая лошадь, и вышел на свет божий, ведя лошадь за уздечку. Свет заходящего солнца ударил в глаза и заставил прищуриться, так всегда бывает, когда выбираешься из полумрака эльфийских кущ на открытое место. А в Черном Лесу, говорят, вообще не бывает дня, там всегда темно, как ночью.