Наутро выяснилось, что Никс услышала молитву Серого Суслика. К дьякону вернулось зрение. Он снова принял командование и первым делом направил орков – воинов на другой берег, обследовать поле боя. Серый Суслик тоже попросился с ними, но дьякон не позволил.
Орки нашли на другом берегу четыре исправных гранатомета и два десятка обгорелых эльфийских трупов. Впрочем, это число было приблизительным и сильно заниженным, похоже, многие эльфы сгорели дотла. Серый Суслик изучил следы и пришел к выводу, что огонь уничтожил не меньше половины эльфийской армии. Но вождь ушел – никакого металла на поле боя не обнаружилось, а вожди – сотники без кольчуги в походы не ходят.
– Вернутся твари в силах великих, – пробормотал Шон.
Похоже, он цитировал какое-то древнее пророчество.
– Не каркай, – сказал ему дьякон.
Они выступили в поход через три часа после восхода. Поздновато, но сейчас это несущественно. Среда – день длинный, вскоре после полудня экспедиция будет уже на месте.
– Опаньки, – сказал вдруг Хайрам.
Питер машинально сунул руку под плащ, прикоснулся к шершавой рукояти бластера, опомнился и вытащил руку обратно. При опасности надо не за бластер хвататься, а за меч или за лук. Потому что бластер – не оружие, а страх божий. Ночью Питер еще не вполне понимал это, а теперь понял окончательно – бластером скорее сам себя убьешь, чем врага. Перед тем как на кнопку нажимать, десять раз подумать надо. Именно так написано в древней книге со старомодным названием «Наставление по стрельбе из личного оружия». Но одно дело прочесть умные слова в умной книге, и совсем другое – осознать то же самое на собственном опыте.
– Что такое? – спросил Питер.
Ничего опасного вроде не наблюдалось.
– Вот, – Хайрам показал пальцем вправо и вниз.
– Это Чаша Гефеста, – пояснил Серый Суслик. – О ее происхождении повествует длинная история с неожиданным концом. Однажды Гефест Громовержец…
– Потом расскажешь, – прервал его Питер. – Хайрам, что тебя удивило?
– Текстура поверхности, – сказал Хайрам. – В центре того выжженного круга был такой как бы диск в два шага диаметром, там земля спеклась в стекловидную корку.
– Опаньки, – сказал Питер.
Остановил лошадь, спешился, сошел с тропы, осторожно переступил через зазубренный край Чаши, присел на корточки…
– Не то, – сказал он. – Похоже, но не то. Тот камень был гладким, как стекло, а здесь он шершавый и весь в трещинах.