– Нет! Хрен им! Пусть подавятся! – неслось из зала.
Николай поднял руку, призывая к спокойствию.
– Это наша собственность, мы ее получили по праву своего рождения, и заберем то, что нам принадлежит. Даже если придется применить насилие, – кинул он следующую провокацию.
– Да! Заберем! Пусть они сдохнут! – подтвердила серьезность своих намерений толпа молодежи.
– Мы совершим революцию и освободим наших угнетаемых сверстников, сделав их свободной молодежью – такой, как мы! Свободной от главных своих врагов – беспредельщиков-родителей!
Под шум оваций Николай сел в президиум. Ему на смену к трибуне подошел главный ювенальный инспектор города. Зал не смолкал, и Николай попросил тишины, представив инспектора как помогающего несовершеннолетним в борьбе за их права. Мужчина стал осторожно докладывать о принимаемых областной инспекцией мерах по выявлению нарушений прав несовершеннолетних. О работе ювенальных судов, строго преследующих родителей, нарушающих закон и применяющих в воспитании детей физическое и моральное насилие. Весь его монолог носил больше примирительный характер, указывающий на то, что государственные органы в необходимой и достаточной мере отстаивают права детей в государстве. Зал сначала осторожно, затем все сильнее и сильнее стал освистывать «взрослого дядю». Инспектор ретировался, а на его место забралась девушка Хлыста, которая в отряде отвечала за взаимодействие с ювенальной системой.
– Вот тут нам рассказывали, как хорошо защищают наши права. А статистика нам говорит о другом! – запальчиво возразила Катерина Смирнова, чем вызвала бурю поддержки зала. – Из ста случаев насилия над детьми только десять доводят до суда и уголовного наказания родителей. Каждый третий случай заканчивается повторным избиением подростка. Это родительская месть за то, что их ребенок осмелился пожаловаться ювенальным инспекторам на побои родителей. Настала пора менять законы! Надо реформировать ювенальное правосудие!
– Реформу! – стал скандировать зал.
– Это моя телка, – толкал локтями в бок Хлыст, поддерживая свою девушку громче всех в зале. – Давай, Катюха, мочи!
Николай встал со своего места и попросил тишины в зале, желая подвести итог выступлению Смирновой.
– Судить родителей, которые нарушили права ребенка, должны не взрослые дяди, которые из чувства солидарности проявляют мягкость к преступникам. Судить родителей должны их дети! Государство должно предоставить нам это право, в противном же случае мы им воспользуемся сами.