За
поворотом обнаружилась большая винтовая лестница. Спустившись и
пройдя насквозь еще несколько залов, мы, наконец, оказались на
ступеньках парадного входа.
Крутившиеся вокруг … слуги? Распахнули мне
дверь кареты и помогли подняться. Внутри та оказалась просторной,
богато отделанной синим бархатом и золотистой парчой. Я присела на
диванчик по ходу движения и посмотрела прямо перед
собой.
Оказалось, в карете я не одна…
Прямо
передо мной сидел пожилой мужчина. Лицо неприятное, морщинистое, с
длинным загнутым чуть вниз как у хищной птицы носом.
Черные глазагорят лихорадочным огнем. Рот зажат в тонкую прямую
линию. Седые курчавые волосы до плеч выбиваются из-под шляпы с
узкими полями.
Одет
прилично. Белая рубаха с кружевным воротником и манжетами, поверх
нее фиолетовый камзол. На ногах сапоги из черной блестящей кожи. На
поясе какие-то перевязи, блестят металлическими вставками и
цветными камнями. Ножны, что ли? Мужчина выглядел солидно, дорого
и… недовольно.
–
Доброе утро, мисс Татиана, – сказал он надменно. – Выезжаем немного
позднее, чем должны были…
Достал из кармана круглые золотые часы на
цепочке и демонстративно посмотрел на время. Вот же зараза. Сразу
понятно, что характер у него тяжелее гранитной плиты и сладить с
ним будет непросто. Кто он вообще? Не дай бог, мой
папочка…
–
Доброе… – ответила я слабым голосом. – Нехорошо себя чувствую с
самого утра. Голова болит, в обморок даже упала...
– Приедем, скажу лекарю, чтобы тебя
осмотрел, – ответил он без всякого сочувствия в голосе. – О своем
плохом самочувствии не распространяйся. Не хорошо если накануне
гладиаторских боев поползут слухи, что у моей племянницы и
единственной наследницы семейства Ланкастер, какая-та неведомая хворь… Или того хуже… –
на его лицо внезапно набежала тень подозрения. – В обморок
говоришь? А тебя часом не тошнит?
–
Не тошнит, – ответила я ледяным тоном и демонстративно отвернулась
к окошку. Вид на себя напустила обиженный, почти оскорбленный,
будто меня в поджоге сиротского приюта обвинили, а не в
незапланированной беременности.
–
Вот и хорошо, – голос дядюшки стал добрее, – как вернемся, напомни
про лекаря, если само к тому времени не пройдет.
–
Пройдет. И да, я никому не скажу о своем недомогании. Но имейте
ввиду, что Ирма в курсе событий. Меня прямо при ней приступом
скрутило.