Моя рука потянулась в кобуру. Автоматически. Когда хочешь жить …
В армии я служил в пехоте и более привычен к автомату, но когда приперло…
Предохранитель. Затвор. Спуск.
Это оказался не резиностел. И не газовик. Вспышка молнии, удар грома… Свинцовый молот отбросил нападавшего к стенке. В обвисшей груди сочилась клякса непоправимости.
Прямо в сердце. А в армии говорили, что я плохой стрелок. Оказывается, все дело в обстоятельствах.
Последний взгляд Вадика выразил удивление и ушел в вечность.
Визг. Вопль. С постели сорвалась и унеслась в сторону выхода спасенная девчонка. А в дверях стояла Сусанна, которая за это время не успела надеть даже бюстика.
Глаза не верили: она не была шокирована. Пройдя вперед, отфитнессенные ножки пошевелили мертвое тело, а взор с интересом переполз на меня:
– Забираю свои слова. Ты не скучный.
– Что теперь? – тупо осведомился я у единственного человека, кто не потерял самообладания.
– Однозначно – полицию вызывать. Но сначала позвоню папе.
Во всей вызывающей красе, до которой мне сейчас как бурундуку до ставки рефинансирования, Сусанна деловито прошлась по комнате брата, сосредоточенное лицо разглядывало вещи, руки перебирали бумаги и сложенную одежду. Сусанна совсем не обращала внимания ни на валявшееся тело, ни на запачканные кровью обои. Внизу продолжала расплываться лужа, но остекленевший взор и застывший в удивлении оскал трупа подтверждали, что он труп. «Скорая помощь» если потребуется, то лишь для засвидетельствования сего факта.
Сусанна сказала «папе»?! Непоправимость и ужас случившегося отошли на второй план. Сквозь мириады мельтешивших «Как же так?!..» и «Я же только…» пробилась реальность. Страшная картинка у меня перед глазами сменилась еще более страшной: место Вадика теперь занимал я. Только дырка в теле была не одна. Господин Задольский, возможно, не садист, но привык решать проблемы комплексно, а про его возможности знал весь город.
– Не надо папе! – тихо попросил я.
Девушка на миг остановилась, на меня с брезгливым равнодушием поглядели красноносые дыни и одновременно покачали головами.
– Надо. В первую очередь. Но у тебя… – Задумчивый взгляд подружки поднялся на часы, и губки уточкой превратились в настоящий клюв. – Пять минут. Через пять минут я звоню.
– Ты же понимаешь, это была самооборона!