Да как она смеет?!
И Лотос же... Лотос сначала растерялся, после вроде бы
даже попытался отстраниться, а потом обмяк! Покрепче руки на ее талии
расположил, и к себе девушку жмет. Вот же похотливое животное! Меня он, значит,
не хочет, а эту гадину в первый же вечер завалит?!
Ну уж нет! Не бывать этому!
Вспоминания все самые мерзопакостные заклинания,
которые я только знаю, выбрала самое удачное и подходящее к этому случаю -
скрутила Лотосу живот так, что его сильно затошнило.
Ха-ха-ха!
Он убежал в ванную комнату, а Лаванда осталась стоять
на месте дура-дурой. Теперь хочет или нет, а она будет думать, что это из-за
нее так сильно его скрутило!
Ой, не могу! Как же здорово я придумала!
Из-за моего громкого хихиканья, Лаванда резко стала
озираться по сторонам. Я чудом успела отпрянуть от окна, и... И тут же нос к
носу столкнулась с Сиренью...
- Ой... - отпрянула от него.
- Что ты здесь делаешь? - прошипел он в ответ.
- Бжу, - буркнула ему. - А ты?
Сирень, как и всегда, закатил глаза от моего
ответа.
- Да не будет он с ней, - сказал он после. - Это его
бывшая. Она ему много врала. Не простит он ее.
- Ага, поэтому они целовались? - фыркнула в
ответ.
- А вот это плохо, - Сирень отодвинул меня в сторону,
и сам аккуратно заглянул в окно. Не знаю, что он там увидел, но когда снова
посмотрел на меня, сказал: - Он с ней быть не хочет. У него пунктик - если
девушка хоть раз его обманула, он с ней встречаться не станет.
Вот это я запомнила. Впрочем... Я этого и не забывала
с тех пор как вспомнила все свои прошлые перерождения. Имя моего мужа всегда
было разным, как и его положение в обществе, но его «пунктики» и характер в
целом всегда оставался прежним - недоверие ко всем и всему. Один раз обманула -
прощай.
Поэтому я знала, что завоевать Лотоса я смогу только
откровениями и правдой. Мне всегда следует быть откровенной с ним, но... Это
сложно, когда мои откровения он принимает за бред сумасшедшего.
- Он с ней особенно сильно обжегся, - продолжил
говорить Сирень. - Он хотел на ней жениться, а она...
- Он ни с кем никогда не будет счастлив, как бы ни
пытался, - выдохнула я, перебив его. - Это судьба. Он принадлежит Альстрёмерии,
и другие женщины не дадут ему того, что должна дать я.
Взгляд Сирени стал тяжёлым, злым. И все же помня, что
мы находимся на чужом балконе под чужими окнами, и нам нельзя, чтоб нас
услышали, постарался тихо прошипеть: