Арайя поклонился Повелителю, незаметно сунул в руку Селены платок и ретировался. Она сжала его в руке и последовала за гордо ровной спиной брата. Они миновали сад, просторный холл с белоснежными колоннами, где на каждой были вылеплены их силуэты и зашли в хрустальный тронный зал. Селена считала брата самовлюбленным глупцом, возомнившим из себя святого и всемогущего, а людей букашками, которые поклонялись ему в ноги, целовали руки и приносили великие дары. В момент преклонения, она всегда смотрела на Адриана. Бог Хаоса был другим. Обладая почти самой мощной магией в мире, которая могла бы стереть с лица земли целый город одним только взмахом его ладони, он на удивление был не таким. Это ему надлежало возгордиться, но когда его маги опускались на колени, он вставал с трона, спускался вниз и поднимал человека, кем бы он ни был — богатым купцом, немощным стариком, нищим бездомным, красивой женщиной или чумазым мальчишкой. Его маги были с ним на равных. Он не принимал никаких даров, только отдавал. Бескорыстно, не требуя ничего взамен. И люди просили: кто денег для починки прохудившейся крыши, кто еды для беременной жены, а кто помощи в работе на огороде. Вот и в этот день к нему обратилась девочка. Малютка с россыпью золотистых веснушек на бледном лице и огромными глазами, в которых застыло бескрайнее море, попросила не для себя. Для мамы. Девушка простыла, когда стирала вещи в холодном озере и сильно кашляла. Вот уже трое суток ее мучил жар, настойки трав не помогали. И Адриан пришел на помощь сам. Он мог не только убивать, но и лечить. Заклинание отняло у него почти все силы и уже через несколько минут мертвенная бледность сменилась ярким румянцем и такими же золотистыми веснушками как и у дочери, словно их обеих поцеловало само солнце.
— Что у тебя в голове? — рявкнул Ниалл, смотря на спокойное лицо брата.
— Я хотел помочь, — ответил тот. — Я не лезу в дела твоего народа, Ниалл. Будь добр, не лезь в мои. С каких это пор, ты вдруг возомнил из себя главного? Селена тебе подчиняется, а я не собираюсь.
— Я пытаюсь научить вас как надлежит обращаться со смертными. Они обязаны нас уважать и бояться, а ты все портишь! — воскликнул Ниалл.
Адриан покачал головой.
— Мой народ уважает меня именно за то, что я помогаю им жить, а твой лицемерно улыбается тебе, братец, а после за спиной проклинает.