Поскольку Мак из принципа не соглашалась с бабушкой по любым вопросам, в ней проснулся интерес к фотокамере. Желая досадить бабушке, приехавшей в гости на все лето – вместо того, чтобы спокойно жить в интернате для престарелых в Скотсдейле, где, как искренне верила внучка, ей было самое место – Мак стала повсюду таскать с собой «Никон». Она играла с ним, экспериментировала, фотографируя свою комнату, свои ноги, своих подруг. Снимки получались нерезкими, смазанными, слишком темными или слишком светлыми. Успех все не приходил, на-двигался развод матери с отчимом, и интерес Мак к «Никону» начал иссякать. Даже годы спустя она не смогла бы объяснить, почему вдруг в тот чудесный летний день прихватила фотоаппарат к Паркер на очередную свадебную церемонию.
Традиционная свадьба в саду была распланирована в мельчайших деталях. Эммелин, невеста, и Лорел, жених, должны были обменяться брачными клятвами в беседке, увитой розами, а отвести к жениху Эмму в кружевной фате и со шлейфом, сшитым мамой Паркер из старой скатерти, предстояло Харолду, пожилому, покладистому золотистому ретриверу.
Гости – Барби, Кены, Детишки с Капустной Грядки и множество плюшевых зверушек – расположились вдоль садовой дорожки.
– Эта церемония только для самых близких, – объясняла Паркер, расправляя фату Эммы. – С небольшим приемом во внутреннем дворике. Ой, а где шафер?
Лорел, сверкая свежими царапинами на коленках, протиснулась сквозь кусты гортензий.
– Он удрал! Погнался за белкой и не желает спускаться с дерева.
Паркер закатила глаза.
– Я его достану. Тебе нельзя видеть невесту до свадьбы. Плохая примета. Мак, прикрепи Эмме фату и дай ей букет. Мы с Лорел снимем мистера Фиша с дерева.
– Я бы лучше поплавала, – сказала Мак, рассеянно дергая фату Эммы.
– Мы можем искупаться после моей свадьбы.
– Ладно. Слушай, тебе не надоело выходить замуж?
– Ой, я не против. Здесь так хорошо пахнет и очень красиво.
Мак сунула Эмме букетик из одуванчиков и лесных фиалок, которые им разрешили сорвать. Эмма с удовольствием вдохнула их аромат.
– Какая ты хорошенькая, – сказала Мак, совершенно не покривив душой.
Водопад темных блестящих кудрей под белыми кружевами. Сияющие темно-карие глаза. Золотистый загар. Мак нахмурилась, вспомнив о своей молочно-белой коже и морковных волосах, унаследованных от отца – проклятие рыжих, по словам ее матери.