Агульяс. Эти места славны ещё и
тем, что здесь появился первый почтовый ящик. Есть мнение, что
самый первый в мире почтовый ящик появился именно на Мысе Доброй
Надежды.
Во время плавания в 1500 году эскадра Диаса попала в очень
сильный шторм. Тогда спасти удалось всего лишь один корабль. Диас
понимал, что мыс, куда их выбросило, не может быть местом их жизни
и что ему с командой придется плыть дальше. Но в то же время он
понимал и то, каким опасным является предстоящее путешествие. И
тогда было принято оригинальное решение — все, что произошло с
эскадрой, записали на бумаге, взяли обычный башмак, сложили туда
рукопись и повесили на дерево. Диас надеялся, что вскоре этот
башмак найдут и прочитают записки. Так и получилось. Меньше, чем
через год португальские моряки обнаружили на дереве башмак,
который, по сути, и был самым первым почтовым ящиком в мире. От
пассажиров трюма писем не принимали, да и некому писать письма.
Наверное, поэтому и остановки не стали делать. Шутка.
Мрачная репутация мыса Доброй надежды и мыса Игольчатого
оправдалась в полной мере. Начался сильный шторм. Нет, не так,
очень сильный шторм. Что творилось на верхней палубе мы не видели и
могли только представлять, что там творилось, в меру своих познаний
в морском деле.
Вот мы услышали страшный хруст и щелчок, и судно дернулось
вправо, и мы все влипли в доски борта судна. Страшная качка и мы
летаем от одного края решетки до другого. Крен огромный и, кажется,
нас несколько раз перевернуло. Все шпангоуты кряхтят и ходят. Из
щелей между досками, которые составляют борт судна стали
пробиваться небольшие ручейки морской воды. И снова судно ложиться
на борт и снова мы летаем по своим загородкам. Мысли, которые у
всех в головах одни и те же. Судно в любой момент пойдет на дно, и
мы не сможем спастись. Но и на открыто воде нам ничего не светит
кроме смерти от переохлаждения. Максимум который мы будем ещё на
что-то способны это примерно четверть часа и потом всё
переохлаждение и смерть. Но умирать в трюме в цепях никакого
желания нет. Надо действовать. Ещё когда нас выпускали на верхнюю
палубу, и мы пользовались относительной свободой передвижения я
украл и спрятал молоток и зубило. Спрятал за обшивкой в трюме.
Ожидаю, что нас лишат всего того, что мы имели я примерно вычислил
место, где будут держать белых каторжников и угадал. И теперь
пришло время действовать. Оторвать доску за которой был тайник
удалось не сразу, работать можно было только одной рукой, и доска
оторвалась только тогда, когда при крене я повис на этой доске и
смог дёрнуть эту доску, с успехом применив весь вес своего тела.
Судно встало на ровный киль и теперь началась лихорадочная
деятельность. Надо было молотком сбить штифты, на которых держались
кандалы. Среди моих соседей оказался мастер – это был Яков, до
своего попадания на каторгу за бродяжничество он жил и работал
кузнецом на арендованном участке земли откуда его выставили, не
дождавшись окончания срока аренды и затем сразу же судья вынес
решение – отправка в Австралию на десять лет каторги за
бродяжничество. Яков ещё легко отделался и срок не большой и так
как у него не было семьи, то и переживать было не о чем. Так мы и
расковали себя и сбросили цепи. Но это был даже не начальный этап.
Надо было сломать запор на решетке которой мы были отгорожены от
прохода и остальных обитателей трюма и самое главное надо было
добраться до запоров на световом люке трюма и только тогда мы могли
выбраться на палубу и как-то пытаться спастись с судна, терпящего
крушение. То, что судно терпит крушение у нас уже не было никаких
сомнений вода в трюме подбиралась уже к колену. И прибывала с
каждой минутой.