– Мартов? Да, газета «Наше слово». Мерзавцы призывали к поражению России. Но французы после наших протестов газету закрыли.
– Закрыли, – согласно покивал Коттен. – После того как мой армейский коллега Батюшин через графа передал, что ее немцы финансируют. Да и вы, кажется, приложили руку?
– Да, я написал статью для французской прессы. И, э-э…
– …нашли точный адрес этих пасквилянтов и тыкнули в него Второе бюро, которое якобы «не знало, где они прячутся», носом, – с удовольствием продолжил жандарм. – Интересное дело, а? И ведь полезное, согласитесь, не меньше иной кавалерийской вылазки значение имело.
Генерал вздохнул и вернулся к прежней теме:
– Видите ли, война кончилась не для всех. Среди наших союзников по Антанте отнюдь не все довольны тем, что в отличие от германской и австрийской империй российская все еще существует.
– Наслышан, – согласился Николай Степанович. – Польский вопрос, да и про отсутствие свобод вспоминают.
– Вот-вот! И кое-кто там готов оказать помощь антиправительственным силам. Это нынче главная опасность. Да и чистая уголовщина с политикой перемешалась. Про Котовского на юге доводилось слышать?
– В прессе читал. Романтический такой разбойник.
– А теперь представьте таких разбойников пару сотен, – нахмурившись, предложил жандарм. – Романтических. Во всех губерниях. С фронта вернутся люди, которые пять лет воюют. А куда придут? В деревню? Так крестьяне еле концы с концами сводят. На завод? А там места заняты, да еще военное производство теперь свернется. Вот и получите, пожалуйста.
Михаил Фридрихович покряхтел, поерзал в глубоком начальственном кресле, перелистал бумаги на столе и, собравшись с мыслями, продолжил:
– Это я к чему говорю? Оружия в стране после войны немало, кому возглавить банды, найдется. Поддержать мятежников, организовать, направить – за этим тоже дело не станет. И займутся такими вещами специалисты, за войну их много образовалось. В союзных разведках, из бывших германских агентов, да мало ли еще где? Потому время простой полицейщины уходит. России в нашем ведомстве нужны люди с боевым опытом, но притом личности образованные, творчески мыслящие. Культурному человеку, ему ведь и террориста ловить способнее. Бомбист или, там, шпион, он, знаете, натура тонкая, нервическая. Его без собственной чуткости психической и понять неосуществимо. А коль не понять, так ведь и предугадать нельзя. Злоумышленники в подполье организовываются, учатся, интеллигенцию завлекают. А у нас?