- Даже уверены?
- Более того, это был напуганный воплежуть. Видите, «туннель» пробит горизонтально. Обычно воплежуть в лесу летает ниже, там где уже нет ветвей, одни голые стволы. А здесь он ломился через ветви, надеясь уйти от опасности. Причем, серьезной опасности, иначе бы он просто взлетел над кронами.
- Хорошо, - кивнула я. – А почему не косорыл?
- А потому что косорыл в случае опасности зарывается в верхний слой почвы и прикрывается иллюзией. А просто так он по лесу не летает. Он взбирается по стволам наверх и обычно уже оттуда взмывает в небо.
Сказать, что я была потрясена… В общем-то ничего не сказать.
- Вы сталкивались с ними на боевой практике?
- Если честно, нет. Дайна миловала. Но я читал вашу статью в «Вестнике тварезнания». Называлась она, как сейчас помню, «Сравнительная этология тварей третьего класса опасности». Так что можете звать меня просто «Кей».
Блондин подмигнул, выдрал какую-то травинку, сунул ее в рот и снова завалился на землю.
Это был шах и мат.
- Но там же нет картинок, - напомнила я, чтобы хоть чем-то заесть горечь поражения.
- Там и пяти страниц нет, - вернул мне Торнсен. Точнее, Кейрат. Нужно привыкать называть его «Кейрат». – Так что уснуть я тоже не успел. К тому же ее написали вы, - он на секунду бросил на меня хитрый взгляд.
- Ну, не я, а Сафониэль лей Гроссо и я, - возразила я.
- Вот не надо, Джелайна. Его статьи я тоже читал, - саркастично заявил этот з-з… знаток.
- Еще скажите, что вы действительно сами сдали термаг на сто баллов.
Кейрат лишь улыбнулся. Так, как обычно улыбаются самоуверенные мужчины. Когда так улыбался Сафониэль, у меня возникало желание подставить ему подножку или пролить томатный соус на его любимую белую рубашку с жабо.
Но в следующую секунду он сел, а еще секунду спустя стоял в середине полянки и оглядывался по сторонам. Я тоже заметила это. Лес вокруг в один момент стих. Исчезли звуки птиц, насекомых и даже шум ветвей. Как в нас вбивали все шесть лет университета, спустя пару ударов сердца я была спиной к спине с боевиком. Я скорее почувствовала, чем увидела его удар. Два удара сердца на дубль – скорректированный парный удар, который должен нанести боевик, и я раскрыла шатром щит. Удар в контур я тоже ощутила, потому что не имела права оборачиваться. Моя обязанность – держать периметр в своих ста восьмидесяти градусах. Но оборачиваться и не требовалось. Я ее увидела. Тварь почти черканула щетинистым брюхом по щиту передо мной. Хвост, усеянный крупными, как кинжалы, колючками, метался из стороны в сторону.