Андрей резко разворачивается и начинает измерять шагами тесный
коридорчик своей съёмной квартиры. А ведь мы в скором времени после
свадьбы хотели взять ипотеку и приобрести собственную квартиру.
Нашу.
От осознания, что ничего того, о чём я столько времени мечтала,
больше не будет, хочется кричать. Орать до хрипоты, до потери
голоса, до срыва голосовых связок.
Растерянная и дезориентированная, я всё-таки покидаю квартиру.
Хотела решить всё и сразу, но понимаю, что не вывезу дальнейших
разборок. Не сейчас.
С трудом спускаюсь по лестнице, несколько раз оступаясь и чуть
не подворачивая ногу. Наконец, оказавшись на первом этаже, падаю на
нижнюю ступеньку, и громко и горько реву. В груди горит огонь,
выжигая всё на своём пути и оставляя лишь пепел. Чёрный и
безжизненный, который с лёгкостью поднимает встречный ветер и
разносит по свету, пока он не исчезнет вовсе. Так и моё сердце
теперь, кажется, ещё немного, и вместо него в груди останется лишь
пустота. Огромная чёрная дыра.
– Лиска! – за рыданиями не слышу, как тяжёлая дверь подъезда
открывается и в помещение входит Настёна. – Что случилось, подруга,
кто тебя обидел, ты цела?
Она шарит глазами по моему телу, вещам, пытается найти причину
слёз, но та скрыта глубоко внутри меня.
– Пойдём в твою машину, – прошу, всхлипывая.
Подруга помогает мне подняться и выйти на улицу. Лёгкие снежинки
садятся на лицо, смешиваясь с горячими слезами, которые застыли на
щеках.
Смотрю на белый снег, не успевший коснуться земли, и завидую
ему. Он ещё не знает, что через несколько мгновений станет грязным
и уже ничем не сможет вернуть прежнюю чистоту. А потом и вовсе
растает или будет безжалостно растоптан чьей-нибудь грязной
подошвой. Как и я. Как и моя душа.
Ласовская даже дверь передо мной открывает, и только убедившись,
что я села, идёт к водительской двери. Заводит машину, но не
трогается с места, требуя объяснений здесь и сейчас.
– Я очень прошу, давай уедем отсюда, и я всё расскажу, только не
здесь, – прошу слёзно.
Всхлипы периодически вырываются из груди, вызывая со стороны
подруги бурную реакцию.
– Да что случилось-то, а? Скажи, не томи, я рехнусь сейчас! –
ударяет ладонью по рулю, заставляя меня вздрогнуть от испуга.
– А-андрей, – сейчас снова разревусь, – он, он, у него
друга-а-я!
Тяжело дыша, плачу на плече у подруги. Настёна поглаживает мои
волосы, никак не комментируя услышанное. Это так странно для её
поведения, что я, спустя ещё некоторое время, поднимаю голову и
смотрю на подругу.