Всего
пятьдесят метров. Василий Гаврилович тоже решил остановиться,
пытается получше прицелиться. А вот хрена тебе, сука с породистой
мордой!
- Бах! – это
уже я стреляю и прыжком возвращаюсь на тропу.
Не попал,
конечно, но это членистоногое смешно прыгнуло в сторону
и:
- Бах! Бах! –
тоже мимо летят пули, но близко.
Этот Василий
Гаврилович умеет стрелять! Ну, тем веселее! Спокойно шагаю к нему
по тропе. Он изумлённо приподнимает бровь, прыгаю в
сторону.
- Бах! –
стреляет Тимохин.
Его удивление
и прицеливание почти неотличимы, я успел это понять. И нас
разделяет только сорок метров. Ага, бровь снова полезла вверх, с
кувырком покидаю тропу. Блин, шапка слетела!
- Бах! –
гремит его выстрел, и где-то пролетела пуля.
Восьмая. Я
спокойно иду к нему, хоть и щипает уши.
- Эй! –
кричит он капризно. – Остановите поединок, у меня кончились
патроны!
Я просто
приближаюсь весь в снегу и с розовеющими на морозе
ушами.
- Но
послушайте! – воскликнул он весело. – Вы ведь не убьёте вот так
приличного человека!
А сам в
шапке! И в пальто! Он ясно различает моё лицо и понимает – этот
убьёт. Боярин Тимохин растерянно оглянулся на охрану, но они сейчас
ему не помощники. Авдей с Мухаммедом точно проследят.
Десять
метров, я останавливаюсь и холодно ему улыбаюсь. Он резко
разворачивается и прыгает…
-
Бах!
Падает
породистым лицом в снег с пулей в спине. Пытается ко мне обернуться
и хрипло стонет:
- Нет! Не
надо!
Я неспешно
приближаюсь с застывшей улыбкой и розовыми, но местами краснеющими
ушами. Останавливаюсь и направляю ему в голову пистолет.
- Не надо! -
прохрипел боярин Тимохин, уткнувшись породистым лицом в рукав
пальто.
- Бах, -
добиваю его в висок с трёх метров.
Отворачиваюсь
от него. Блин, уши-то как мороз хватает! Но надо стоять с грозным
величаем, ждать одного Авдея. Мухаммед вынул «Парабеллум» и стоит с
ректором. Просто так.
Авдей
неспешно бредёт через снег с моей шинелькой. Нагнулся за шапкой.
Наконец, подошёл, проговорив:
- Пока только
шапку надень, а то уши вон красные, - и протянул мне головной убор,
засунув одну руку под полу пальто. Отстегнул наощупь ножны с пояса
и, подавая мне, договорил. - А с шинелью не спеши.
Я, поспешно
нахлобучив шапку, беру ножны и нож. Наклоняюсь над Тимохиным и
расстёгиваю ворот – нужно освободить шею…
Стоп! Что это
у него за шнурок? Снимаю с него кругляш из кости с изображением
солнца и рун. Вот это на себе носил православный?