Но сразу за
инструктором слово взял ректор:
-
Большов!
- Я! – говорю
весело.
- Выйти из
строя!
- Есть! – и
делаю три уставных шага.
- Тебя вызвал
на дуэль московский боярин Куликов! – сообщил Григорий Васильевич.
– Если ты принимаешь вызов, мы должны дать тебе отпуск на день
дуэли. Ты принимаешь вызов?
- Так точно!
– отвечаю радостно. – Завтра в десять утра у Перунова камня на
пистолетах. Прошу быть моим секундантом.
- Конечно,
буду, - говорит генерал-лейтенант и вдруг виновато спрашивает. – А
две дуэли вывезешь? Тут ещё и боярин Бочкин тебя
вызывает.
- Так точно!
– чуть не заржал я в голос. – Завтра в восемнадцать у Перунова
камня! Пистолеты! Прошу быть моим секундантом!
- Не! Второй
раз пистолеты дурной тон, - покачал головой ректор.
- Тогда
завтра в восемнадцать у Перунова камня. Шпаги. Прошу быть моим
секундантом!
- Вот теперь
буду, не опаздывай, - молвил добрый дедушка. - Становись пока в
строй.
Я
поворачиваюсь к строю. На мне сошлись ошарашенные глаза пацанов.
Иду на место и думаю, чего им так удивительно. Аж неловко. Ну,
шпаги для военных необычно, но ректор же сказал, что пистолеты
дважды в день некрасиво.
Тут я должен поблагодарить
пытливого читателя за то, что постоянными напоминаниями не позволил
забыть о Первой Мировой Войне. Как и обещал, возвращаюсь ненадолго
к этому вопросу.
Начну
традиционно с Польши. В моём романе она в описываемый период
существует и в чём-то даже процветает, хотя в магически отсталой
реальности её тогда не было. И её отсутствие на карте стало одной
из главных ошибок русского самодержавия.
В Гардарике
же отсутствовало самодержавие, некому было совершать чудовищные
ошибки, и поляки для русских всегда являлись иностранцами. Их ни в
чём не убеждали, ничего в Польше не строили – поляков просто
убивали, если война, как всяких немцев. И у самих поляков насчёт
русских отсутствовали иллюзии.
Пусть к тому
моменту уже полвека русские с поляками не воевали, ни на суше, ни
на море, власти Польши хорошо знали, как оно бывает – такое
впитывается в генотип.
И глупыми эти
власти точно не были, чётко понимали, что в случае столкновения
Германии и Гардарики, независимую Польшу просто порвут, придётся
выбирать сторону. Раз поляки ни в какую не желали воевать против
русских, оставалось только за них – простая логика. Польша была
уверена, что Гардарика влезет в войну.