Взгляд зелёных глаз был устремлён на Второго. Чародей ещё не
восстановился до пикового значения, но даже так по ауре можно было
понять, что перед нами Старший Магистр — занятый поддержанием и
обновлением чар держащих Архимага без сознания артефактов чародей
маскировать свои силы не мог. Шатёр не пропускал эманации его силы,
будучи давным-давно мною неплохо экранированным — я здесь, в дали
от чужих глаз, творил разные чары, которые хотел бы оставить в
тайне, а потому о своей походной магической лаборатории позаботился
загодя.
А ещё интерес явно проявляла прячущаяся в тени хозяйки чародейка
аналогичного ранга. Синицина, вроде бы, если мне память не изменяет
на пару с восприятием... Впрочем, интерес обеих был прекрасно
понятен — Старшие Магистры кому попало не служат. Маги такой силы —
генералы, Старейшины и Главы Родов, чиновники высокого полёта и
приближенные персоны при Архимагах и Магах Заклятий. А тут птица
подобного полёта в услужении всего лишь Мастера и Главы крохотного,
едва созданного Рода, что сильно выходило за рамки их
представлений.
И как мне его представить? Имя-то нормальное я ему ещё не
придумал, а пользоваться старым, по понятным причинам, было уже
нельзя. Слава богам и демонам, обитатель Лэнга, трудившийся над
аурой и душой моего слуги, хоть и не сумел сделать из того
идеального раба (один факт моего договора со Вторым уже указывает
на это) но хотя бы сумел заблокировать наложенные на него печати.
Выдать секреты Петербургской Академии Оккультных Наук или Тайной
Канцелярии Его Императорского Величества тот всё ещё не мог, но и
увидеть в нём эти печати без детального сканирования высшими магами
было невозможно.
— Пётр, — первым среагировал бывший контрразведчик, не меняясь в
лице и отвешивая галантный полупоклон и целую ручку Хельги. — Пётр
Смолов, Старший Магистр и вассал Рода Николаевых-Шуйских, то бишь
господина Аристарха Николаевича. Позволено ли мне узнать имя столь
прекрасной и несомненно благородной особы?
Вот ведь... А язык у засранца подвешен. Идеально подобранные тон
и интонации, лёгкая полуулыбка и выражение лёгкого восхищения...
Кого я подобрал! Да это ж готовый сердцеед и бабник! Ему пятьдесят
пять, но больше тридцати семи не дать, короткая проседь на висках
лишь украшает чародея, черты лица мужественные и волевые, глаза
черные, как ночь, как и волосы — над внешностью мага изрядно
поработали, и тот стал куда симпатичнее себя прежнего.