– Что тут
такое?! – резко спросил я от неожиданности. – Что
случилось?
Я оглядывал
присутствующих, и по лицам бабушки, Никифоровны, мамы и Клары
Васильевны не мог определить, произошло что-то хорошее или
наоборот.
– Паша,
Эмма очнулась! – сквозь слёзы проговорила Клара
Васильевна.
– О, как! А
плачете чего?
– Инна
звонила, – пояснила мама. – она не узнает никого и ничего не
помнит.
– Но она
говорит? – уточнил я.
– Вроде,
да.
– Всё
нормально, – постарался успокоить я женщин. – То, что она чего-то
забыла, это не страшно. Главное, что она не овощ! Что-то вспомнит,
с чем-то и кем-то заново познакомится. Это всё уже не важно.
Главное, она в сознании. Руки-ноги двигаются?
– Инна не
сказала… – растерянно ответила мама. – Но она завтра ещё обещала
позвонить.
–
Интересно, как там Славка? – озабоченно спросил я. – Как бы он
поступление не сорвал с такими новостями…
Зная друга,
предположил, что он будет пробиваться к Эмке любыми
путями.
Даже
аппетит пропал. Бабушка вопросительно посмотрела на меня и
подвинула ко мне ближе миску с молочной вермишелью. Заставил себя
поужинать.
В хате
повисло напряжённое молчание, но расходиться никто не спешил. Даже
мама не уходила. Ахмад там, что ли, сейчас один Аришку
нянчит?
– Ну, что у
вас тут за траур? – недоумённо спросил я. – Всё же хорошо! Эмма
очнулась! Разговаривает… Это же великолепно! Инна говорила мне, что
с каждым днем шансы, что она очнётся, снижаются. Чувствуете разницу
с тем, что могло быть? Вот! А со всем остальным можно справиться и
можно жить.
Клара
Васильевна улыбнулась, шмыгнув носом. Слишком долгое напряжение и
состояние неопределённости не отпускало. И информации было слишком
мало.
– Надо
дождаться завтрашнего звонка Инны, – сказал я. – Мам, расспроси её
подробнее о состоянии Эммы. А то, скажи, мы тут не понимаем,
радоваться нам или плакать. И спроси, можно ли её навещать? И про
Славку спроси, пожалуйста, как он там экзамены сдаёт?
Ладно?
Мама
кивнула, засобиралась. Вскоре и Клара Васильевна ушла.
Бабушка с
Никифоровной остались сидеть за столом и, чтобы чем-то себя занять,
взялись перебирать гречку.
Вернулся из
Брянска после устной математики Мишка и сразу прибежал ко мне
доложить, что Славка всё завалил. Он сам был очень взволнован и
расстроен, чувствовал свою вину в том, что не уговорил друга
поступать. Не знал, чем помочь и от этого ещё больше
расстраивался.