— В перспективе, — спустя один
небольшой глоток чая, закончил мысль, — «Дети Терры» территориально
обособленны, и не будут представлять большой угрозы еще долго. Меня
больше волнуют внутренние враги Альянса.
Хакет явственно напрягся, видимо,
пытаясь понять что именно я имею в виду.
— Я говорю о «Цербере» и других
подобных организациях. Они дискредитируют нас похлеще, чем «Дети
Терры» и подобные им бандиты. Российская Империя взяла курс на
борьбу с ними, и я рассчитываю на вашу помощь.
— «Цербер» очень влиятельная
структура в среде политиков, военных и простых гражданских. Многим
импонирует их про-человеческие позиции, — Хакет аккуратно подбирал
слова, — а с помощью легальных политических партий, они отстаивают
свои позиции законными методами. Если мы открыто выступим против
них, это вызовет много вопросов у граждан.
— А вы не замечаете схожесть
лозунгов и идеологической наполняемости у «Детей Терры» и
«Цербера»? К сожалению, этот вопрос стоит более пристально изучить,
ведь мы можем оказаться между молотом и наковальней.
— Я не вижу причин у «Цербера»
действовать с помощью силы. Максимум, чем они занимались, это
мелкими провокациями и громкими ксенофобскими лозунгами и
программами. Они обычные популисты.
— Что вы знаете о лидере
«Цербера»?
— Только то, что он называет себя
Призраком*.
— Верно, мы ничего не знаем о нем,
так же как и о других членах данной организации, кроме мелких сошек
попавшихся на мелочи. Мы не знаем ничего о их финансировании,
численности, но мы знаем об их большом влиянии в военных структурах
Альянса, что заставляет напрячься. Также, мы знаем об крайне
активной деятельности «Цербера» за пределами Альянса, нападки на
ксеносов, подстрекательство людских диаспор к неповиновению, или к
откровенному бунту. Одновременно с этим, приходят различные
сообщения из Систем Терминуса, где «Цербер» особо и не скрывается,
и демонстрирует внушительные военные ресурсы. Это заставляет меня
волноваться. Российская Империя защитит своих подданных, но мне это
будет сделать сложнее, если Альянс будет полыхать в огне
гражданской войны.
Переведя дух, я отхлебнул чай. Хакет
был погружен в свои мысли, и я не торопил его, с ним или без него,
но «Цербер» слишком опасен и непредсказуем.
Пока Хакет думал думу, я вернулся к
своим мыслям, а точнее к дилемме — «что делать?» Узнав, кто
командует русским контингентом в Альянсе и зная какую роль этот
человек сыграл в каноне, я приставил к Петровскому слежку.
Петровский подтвердил слухи о своем уме, все жучки в его квартире
были найдены, и соглядатаям оставалось только прямое наблюдение и
прослушивание служебного коммуникатора. Каково было удивление
спецов ИСБ, когда на коммуникатор Петровского пришел вызов с крайне
сложным шифрованием, и невозможностью отследить откуда он был
сделан. Это укрепило мою веру в то, что Олег Петровский продался.
Общаться по таким хорошо шифрованным каналам, помимо своего
руководства, слишком палевно. А роман тёти и опального генерала
вызвал лишь толику раздражения, ведь этот хрен может и ее
подставить или потянуть за собой, но червяк сомнения вынудил
приставить людей и к тете. Неизвестно, кто из них ведомый, а кто
ведущий. Вот она, бытность правителя, приходится следить даже за
членами семьи.