- Очередные
чудеса, - пробурчал Алиев, когда я, не напрягаясь, назвал буквы в
последней строчке проверочной таблицы. Сначала глядя правым глазом,
затем – левым. - Может такое быть? Хотя бы теоретически?
- Теоретически… -
Вячеслав Олегович покачал головой. – Я сам проверял зрение у этого
молодого человека пару месяцев назад. Помнишь? – он посмотрел на
меня.
Я не помнил, но
утвердительно кивнул головой.
- Близорукость.
Причём прогрессирующая. Хоть и медленно, но всё же. А тут… Нет,
наверное, история медицины знает подобные случаи, но мне они не
известны.
- Не мальчик, а какой-то сплошной феномен, -
сказал начальник госпиталя. - Пять суток назад был на волосок от
смерти и – на тебе. Полностью здоров. Ещё и близорукость исчезла.
Такое впечатление, что организм нашёл и пустил в ход какие-то
внутренние скрытые резервы. Причём такие, о которых мы можем только
мечтать. Про механизм запуска этих резервов я и вовсе молчу – тайна
за семью печатями.
- Ну… случаи
спонтанного излечения от тяжелейших болезней известны, - осторожно
сказал Вячеслав Олегович. – А наш мозг – это действительно тайна за
семью печатями, и на что он способен, особенно в критических
ситуациях…
- Ну да, ну да.
Слепые прозревают, безногие ходят, мёртвые воскресают.
- Как хотите, -
поднял руки офтальмолог. – Вы начальник – вам видней.
- Удобная
позиция!
- А главное –
безопасная.
- На опыты не
пойду, - прервал я пикировку эскулапов. – Сразу предупреждаю. И
вообще, хватит издеваться над ребёнком. Мой растущий и здоровый
организм требует еды. Немедленно!
- Вячеслав
Олегович, - обратился к офтальмологу хирург, - у тебя нет случаем
какого-нибудь вкусного бутерброда? Я, конечно, могу его в нашу
столовую отвести, но…
В дверь решительно
стукнули, после чего она распахнулась, и на пороге кабинета возник
среднего роста подтянутый офицер в полевой форме и погонами
подполковника на плечах.
- Серёжка, -
сказал офицер севшим голосом. – Сынок… Живой!
Госпиталь мы
покинули ровно через десять минут. Отец – а это был он – примчался
на машине – служебном «газике» [1], положенном ему по занимаемой
должности командира полка. Я узнал об этом из разговора между ним и
Алиевым. Заодно услышал папино имя-отчество.
Пётр Алексеевич,
так его звали.
Пётр Алексеевич
Ермолов, подполковник, танкист.
Оказывается, пока
меня обследовали, мама позвонила отцу на службу с телефона дежурной
медсестры и сообщила, что сын встал на ноги. Отец тут же бросил всё
и примчался.