Начальник
госпиталя подполковник Алиев Ильдар Хамзатович отпустил меня домой
под расписку родителей.
- Всё равно
нарушаю, - сказал он. – Если моё начальство узнает… Впрочем, случай
особый. На это и рассчитываю. Ну и на вашу порядочность, конечно. И
режим! – он поднял вверх палец. – Никаких физических и умственных
нагрузок.
- А как же школа?
– спросил я.
- Освобождаю тебя
от школы личной властью, - толстые губы подполковника изобразили
улыбку. – На неделю. А там посмотрим. И чтобы завтра… хотя нет,
завтра рано. Послезавтра, девятнадцатого февраля, в пятницу, был
здесь, как штык. В девять утра.
- Зачем? Я хорошо
себя…
- Чувствовать ты
себя можешь, как угодно хорошо, - отрезал Алиев. – Главное, чтобы и
я себя хорошо чувствовал. А для этого мне нужно точно знать, что с
тобой всё в порядке. Осознал?
- Осознал, -
кивнул я.
Улица, на которой
мы жили, называлась Карла Маркса. Но это, как и многое другое, я
узнал позже. А сейчас водитель - солдат-срочник с нашивками
младшего сержанта, как мне показалось, буквально за две минуты
доставил нас к дому. Отец тут же уехал, поцеловав маму и меня и
сославшись на срочные дела по службе.
- Ну, пошли, -
сказала мама. – Накормлю тебя и тоже на работу побегу. И так два
дня за свой счёт брала, дел, небось, без меня накопилось выше
крыши.
«Командирские»
часы на моей левой руке (подарок отца на последний тринадцатый день
рождения, как я помнил, не разбились, ура), показывали десять часов
пятнадцать минут. Утро, понятно, весь день впереди. Интересно, где
работает моя мама? Здешняя мама. И единственная, кстати, потому что
свою настоящую маму, маму Кемрара Гели, я не помню. Как и папу. Они
погибли при взрыве исследовательской лаборатории на спутнике Гарада
– Сшиве, когда мне было два годика. Меня воспитывали бабушка с
дедушкой и родное государство, спасибо им.
Значит, планета Гарад, а её спутник – Сшива.
В системе двойной звезды. Крайто – та, что ближе и Гройто – та, что
дальше и меньше размером. А здесь – Земля и Луна, которые вращаются
вокруг одной звезды по имени Солнце.
Задумавшись, я машинально проследовал за
мамой в подъезд двухэтажного, выкрашенного в светло-песочный цвет,
дома.
Три ступеньки,
площадка, на которую выходят две двери. Мама открывает ту, что
справа.
Вхожу за ней,
быстро осматриваюсь. Ничего не узнаю, но при этом нужно делать вид,
что мне всё здесь знакомо. Наверное, в каких-то крайних случаях,
когда нет другого выхода, можно сослаться на частичную амнезию
после серьёзной черепно-мозговой травмы, но точно не
сейчас.