- Да нет, ничего. Просто… Кстати, об усопшем
рабе божьем Сергее. Это правильно, что у него открыты глаза, и он
ими даже моргает?
- Что?!
Единственная
попытка повернуть голову отозвалась такой страшной болью, что я
чуть было не потерял сознание.
На глазах
выступили слёзы.
Сквозь их мутную
дрожащую пелену я разглядел два мужских силуэта, склонившихся надо
мной. Подумал вытереть слёзы рукой, но оставил эту мысль, - если
попытка повернуть голову привела к таким последствиям, то лучше не
рисковать и вообще не двигаться. Пока хотя бы. Тем более кто-то тут
говорил о двух переломах позвоночника. Моего, следует понимать.
Плюс черепная травма практически несовместимая с жизнью (теперь
понятно, почему так болит голова) и прочее по мелочи. Однако я жив,
что не вызывает ни малейших сомнений. Значит, поборемся
Я сморгнул,
видимость улучшилась.
Крупный мужчина в белом халате и такой же
шапочке. Рукава халата закатаны по локоть так, что видны сильные
руки, густо поросшие черными волосами.
Врач? Будем
считать.
Другой, ниже
ростом, без головного убора, с короткой стрижкой жидковатых русых
волос, облачен в какой-то мундир глухого зелёного цвета. Военный?
Может быть. Поверх мундира наброшен такой же, как у первого, белый
халат. Как к нему обращался первый – товарищ майор? Это воинское
звание.
Стоп. Откуда я это
знаю?
Нет, не так.
Откуда я знаю язык, на котором они говорят? Более того. Я готов
поклясться, что никогда прежде этого языка не слышал…
Зададим себе
другой вопрос. Где я, и что вообще случилось?
Тем временем
мужчина, которого я определил как врача, подошёл ближе, придвинул к
себе табурет, сел и приложил большой палец к моему правому запястью
(левое, перебинтованное, пульсировало болью).
Пульс считает,
догадался я, исподволь разглядывая его рыхловатое лицо, на котором
выделялись внимательные, чуть навыкате, карие глаза и крупный
мясистый нос.
- Сто двадцать, -
сообщил носатый врач, обернувшись к своему собеседнику. – Много, но
не критично. Если бы не видел своими глазами, то сказал бы, что так
не бывает. Однако – вот оно, - он умолк и опять склонился ко
мне:
- Ты меня слышишь?
Если не можешь говорить, просто моргни. Один раз – «да», два –
«нет». Слышишь меня?
- «Да», - моргнул
я.
Проверять, могу я
говорить на этом языке или нет, не стал. Сначала разберёмся хоть
немного в происходящем, потом говорить будем.