– Да все с этим уродом нормально, – фыркает Ваня, хватает меня за руку и оттаскивает от Эльдара, который тихо стонет. Приходит в себя. – Пошли.
– Я никуда с тобой не пойду! – кричу я, но все же семеню за ним на своих высоченных шпильках. – Ты мне никто! Слышишь ты?!
Хочу быть такой же жестокой и холодной, как он, но меня прорывает, словно я перепила крепкого алкоголя. Все то, что я не сказала ему в том офисе, рвется наружу сейчас.
Ваня останавливается так резко, что я врезаюсь в его спину. Оборачивается, и я ловлю тот мимолетный миг, когда он не может совладать со своими эмоциями. Мгновение, и бывший снова возвращает на лицо маску непроницаемой холодности.
– Меня не волнует твое мнение, Мирослава. Ты пойдешь со мной, это не обсуждается.
Он замолкает, сжимает челюсти так, что скулы становятся идеально острыми, и вновь дергает меня на себя. Так, что я врезаюсь в его грудь и помимо своей воли вдыхаю его запах. Он все такой же, и мне хочется рыдать. Скучала по нему. И сейчас скучаю. Но лучше язык себе отгрызу, чем признаюсь в этом – дважды в одну реку не войдешь. Шарахаюсь от него, вновь пытаюсь вырвать запястье из твердых пальцев.
Не отпускает, прижимает крепко к груди и убирает за ухо растрепавшиеся волосы, смотрит внимательно, нависнув надо мной. Мое сердце пропускает удары, захлебывается кровью.
Резко отпускает меня, но сразу же смыкает руки на моей талии, поднимает и взваливает себе на плечо. Уносит прочь из этого странного дома. Держит меня строго над коленями, не задевая интимных частей тела.
Ваня выносит меня во двор и аккуратно опускает на землю. Пикает брелоком сигнализации и толкает меня к большой черной тачке.
– Садись в машину, – цедит приказным тоном.
– Я тебе не вещь! – резко развернувшись на каблуках, выкрикиваю ему в лицо. – Мы развелись. Давно. И я больше не твоя!
– Моя, – просто отвечает он и засовывает руки в карманы брюк. – Этот скот проиграл тебя мне, как ту самую вещь. Так что садись в машину, Слава. Или я сам тебя туда посажу.
– Нет, – не сдвигаюсь с места. – Я больше не заглядываю тебе в рот, когда ты говоришь. И не бросаюсь выполнять каждое ваше требование, Иван Александрович.
Внутри меня все рушится, и я точно знаю, что, если поеду с ним, себя уже не соберу. Нечего будет собирать – пыль не склеить.